Ненужные,

– Что?

– Давай кричать, чтобы нам помогли, – неожиданно предложила Саша.

Марина уныло подумала о пустынной заснеженной дороге, о громадных сугробах вокруг и единственной лампочке, болтающейся на козырьке крыши этого проклятого гаража.

– Наверное, пока мы не будем этого делать, – как можно мягче отказалась она от идеи сестры.

– Почему? – искренне удивилась Саша.

– Ты еще больше пить захочешь. А нам нужны силы. А еще снаружи ветер. Вряд ли нас кто-то услышит.

Некоторое время девочки сидели в молчании, потом Марина встрепенулась:

«Пожилой дядя, седой и в морщинах. Тот самый, который хотел вступиться за нас! Может, он сможет помочь?!»

Неожиданно внизу раздался озлобленный вопль, кто-то выругался, затем что-то загрохотало, будто на пол рухнуло что-то тяжелое.

Саша придвинулась ближе к сестре, и та с отчаянием увидела, как из ее глаз струятся слезы.

– Не плачь, Сашок, – прошептала она. – Нам нельзя плакать, слезки замерзнут… Мы выберемся отсюда. И уедем далеко-далеко, на море.

Всхлипывая, Саша уткнула голову в плечо Марины.

– Правда? – доверчиво спросила она. – Я никогда не была на море…

– Правда.

– Оно теплое?

– Конечно, теплое, – ответила Марина, вздохнув. – И песок теплый.

Марина посмотрела в грязный потолок, чтобы Саша, нечаянно подняв голову, не увидела слез в ее глазах. Еще никогда в жизни ей не было так страшно за себя и сестренку.

* * *

Данилыч бессмысленно переступал ногами, не отрывая взгляда от старой измятой дождевой бочки. Он неожиданно поймал себя на мысли, что отчаянно хочет наружу, где намного светлее и теплая печка. А еще он почувствовал себя совершенно разбитым, будто здесь, внизу, в ледяном колодце все его силы куда-то испарились, выветрились, улетучились, как сигаретный дым.

– Ну, что же ты? – прошептал Сапог. Он стоял в тени, с расширенными глазами и растянутым в хищном оскале ртом, отчего напоминал фантомного оборотня. – Ты ведь любопытный. Хотел сюрприз?

Данилыч сделал маленький шаг вперед, придвинувшись ближе. Под подошвой ботинка хрустнуло битое крошево.