Друзья не стали бриться и оделись в джинсы и старые куртки, напустив на себя вид бесцеремонных журналистов, на которых трудно произвести впечатление антуражем. Марк сложил прилично потрепанный синтетический атташе-кейс, который они нашли в одном из бруклинских магазинов подержанных вещей, и, выходя из отеля, они, безусловно, не походили на людей, которых имеет смысл преследовать по суду.
Здание было высоким и современным, одним из множества теснящихся в самом центре Бруклина. Выждав время в кофейне за углом, они вошли в застекленный атриум ровно без десяти десять. Мартин Джокетти, выглядевший по меньшей мере на десять лет старше, чем на фотографии в Интернете, стоял у стойки охраны, болтая с дежурным. Марк и Тодд узнали его и представились, Джокетти нехотя пожал им руки, кивнул охраннику и сказал:
– Проверьте у них документы.
Марк и Тодд достали из бумажников и вручили охраннику фиктивные водительские права округа Колумбия. Охранник внимательно рассмотрел их, сравнил фотографии с лицами посетителей и вернул документы.
Они последовали за Джокетти к веренице лифтов, в ожидании которых никто не проронил ни слова, а когда они втроем вошли в пустую кабинку, Джокетти все так же молча повернулся к ним спиной.
«Дружелюбный сукин сын», – подумал Марк. «Вот подонок», – пробормотал себе под нос Тодд.
Лифт остановился на семнадцатом этаже, и они вышли в довольно скучный вестибюль «Рэтлифф и Косгроув». За свою недолгую адвокатскую карьеру им довелось побывать в разных адвокатских конторах. Шикарная берлога Джеффри Корбетта была куда более впечатляющей, хотя Марк по-прежнему отдавал предпочтение уникальному музею трофеев Эдвина Моссберга из Чарлстона. Приемная «Трастинг Расти», похожая на приемную врача, набитую ранеными клиентами, была самой невзрачной. Здешняя казалась не намного лучше. Черт, они тут вовсе не для того, чтобы оценивать интерьер.
Джокетти прошел мимо секретарши, не обратив на нее никакого внимания, та, в свою очередь, не обратила внимания на него. Они завернули за угол, вошли в какую-то дверь без стука и очутились в просторном длинном конференц-зале. Двое мужчин в дорогих костюмах, стоя возле буфета, пили кофе из фарфоровых чашек. Ни один не сделал шага навстречу.
– Мистер Финли и мистер Маккейн, – представил гостей Джокетти.
Марк и Тодд видели три фотографии Хиндса Рэкли, все из журнальных публикаций. Одна имелась в материалах Горди – увеличенный портрет, который он прикнопил к своей достопамятной стене. Две другие они нашли в Интернете. Рэкли был мужчиной сорока трех лет, с темными редеющими волосами, строго зализанными назад, и узкими глазками за очками в половинчатой оправе. Он кивнул Джокетти, и тот молча вышел и закрыл за собой дверь.
– Я Хиндс Рэкли, а это мой главный советник Барри Стрейхан.
Стрейхан бросил на них сердитый взгляд, кивнул, но даже не сделал попытки продолжить. Так же, как его клиент, он держал в одной руке блюдце, в другой чашку, таким образом избавляя себя от необходимости обменяться рукопожатием. Марк и Тодд держались на расстоянии не менее десяти футов. Несколько минут прошло в неловком молчании – достаточно, чтобы дать понять парочке, вторгшейся в их владения, что вежливость здесь неуместна. Наконец Рэкли, кивнув на ряд стульев с их стороны стола, предложил:
– Садитесь.
Они сели. Рэкли и Стрейхан уселись напротив.
Тодд выложил на стол свой телефон и осведомился:
– Не возражаете, если я буду записывать?
– Зачем? – как дурак вскинулся Стрейхан. Он был по меньшей мере на десять лет старше своего клиента и производил впечатление человека, любящего ко всему придираться.
– Просто старая репортерская привычка, – пояснил Тодд.
– Вы собираетесь расшифровывать запись? – уточнил Стрейхан.
– Вероятно, – ответил Тодд.