– Тебе должно быть стыдно, что ты поднял панику без всякой на то необходимости.
Ксавьер не отступает.
– У вас есть лучшее объяснение? Может, все из-за протухших гуидаков?
Лицо доктора Гордона густо краснеет.
– Остальные, пожалуйста, потерпите, пока я не разберусь с этим молодым человеком.
Он уводит Ксавьера в боковую дверь.
Некоторое время все молчат, пытаясь переварить происходящее, а потом комната взрывается возгласами недоверия. Папа Хлои хватает ее за плечи.
– А ты что? – кричит он ей в лицо. Тут я замечаю, что мама ринулась ко мне, и ее взгляд обжигает. Я прячусь за стулом, будто это может чему-то помочь.
Ее лицо излучает страх и ярость с такой силой, какой я никогда не видела.
– Ты что-нибудь знаешь об этом? – Она хватает меня за руку. – Врать больше нельзя. Это опасно.
Сдавшись, я поднимаю руки.
– Мы можем поговорить об этом позже?
Боковая дверь приоткрывается, и из-за нее высовывается голова доктора Гордона.
– Хлоя и Эйслин, вы мне тоже нужны.
Киэра хнычет.
– Почему мне не дали никакой генной терапии? Нечестно.
Все остальные смотрят на нас волками, когда мама тащит меня к двери, ведущей в коридор. Хлоя и ее родители пробираются следом за нами.
Доктор Гордон пристально смотрит на Ксавьера.
– Расскажи им то же, что и мне.
Ксавьер рассказывает: