Весь оставшийся день я расхаживала по комнате и планировала, что оказалось невероятным испытанием для моей силы воли. День медленно тянулся, переползая в вечер, но как только он облачился в одеяния ночи, я поймала себя на том, что никогда еще с таким удовольствием не смотрела в чернильно-черные небеса. Расхаживая по гостиной, я начала опасаться, что Томас вообще не придет. Может, горничная не передала ему мое письмо? Или его поймали гвардейцы, и он снова в карцере?
Во всех возможных предусмотренных мной сценариях я не думала исполнять свой план в одиночку. Когда я успела убедить себя, что Томас не придет, а уже пора приступать к следующему шагу, в мою дверь тихонько постучали. И прежде, чем я успела сделать пару шагов, Томас проскользнул внутрь и теперь с интересом смотрел на меня.
– Что-то мне кажется, что ты позвала меня сюда не для того, чтобы целоваться. Хотя никогда не помешает спросить. – Он улыбнулся, глядя на мой наряд, и потер руки; озорство так и играло в нем, словно фейерверк. – Ты одета для тайных похождений по замку Дракулы. Остановись, мое оттаивающее темное сердце! Уодсворт, ты знаешь, как заставить молодого мужчину ощутить себя живым!
Глава тридцать восьмая
Охота начинается
Покои в башне
Camere din turn
Замок Бран
– Ну что, принес? – спросила я, готовая собственноручно обыскать карманы Томаса, если он не начнет пошевеливаться.
– Привет, Уодсворт, я тоже рад тебя видеть.
Он отошел от двери и остановился в пределах досягаемости, помахивая Poezii Despre Moarte. Я без предупреждений выхватила у него книгу и перелистала до стихотворения «XI», которое, как я сообщала ему в записке, обнаружилось на двери моей туалетной комнаты.
– Смотри! – сказала я. Кто-то взял перо и вычеркнул «твои», вписав взамен «ее». Я подавила тревогу, скрутившую внутренности. – Как ты думаешь, это как-то касается твоей сестры?
Томас снова прочитал стихотворение. Я наблюдала за преображением, пока его сердечность и кокетство сменяла холодная маска, которую он носил для большинства остальных людей. Тем не менее только напряженные плечи выдавали, насколько ему не по себе.
– Я считаю, что это относится или к ней, или, возможно, к Иляне. Может быть, даже к Анастасии. – Томас продолжал рассматривать текст. – На самом деле это необыкновенно. Кто бы это ни придумал… – Он обнял себя за плечи. – Все это было отвратительной игрой, и мы только теперь понимаем, что мы игроки.
Я вздрогнула. Анастасия однажды обмолвилась, что Молдовеану наслаждался, добавляя элементы игры в итоговую аттестацию. Хотя мне все равно не верилось, что они включали в себя убийство подающих надежды студентов или его собственной возлюбленной подопечной. И неважно, поверил ли хоть кто-то во всем замке слухам о том, что он жаждал крови во время этого испытания. Я видела полнейшее опустошение на лице Молдовеану после того, как тело Анастасии привели в порядок после вскрытия.
Томас вздохнул.
– Я не думаю, что ты удовольствуешься возможностью остаться здесь и играть в шахматы, пока королевская гвардия с этим не разберется, не так ли?
Я медленно покачала головой.
– Хорошо. Тогда что у тебя на уме?