– Неважно. Извини.
На самом деле это была неудачная попытка пошутить: накануне вечером, когда Гурни приехал из Сиракьюса и сразу пошел спать, Мадлен сидела за тем же самым столом и читала ту же книгу. Гурни тогда лишь вкратце рассказал о том, как они с Ким разыграли сценку.
Он допил кофе и пошел делать себе вторую чашку. Мадлен закрыла книгу и отодвинула ее к центру стола.
– Может, не стоит пить столько кофе? – сказала она.
– Наверное, ты права.
Он все равно налил вторую чашку, но, вроде как из уважения к словам Мадлен, вместо двух пакетиков подсластителя высыпал только один.
Мадлен не сводила с него глаз. Ему казалось, что тревога на ее лице вызвана чем-то более серьезным, чем вред кофеина.
Когда он выключил кофемашину и вернулся к окну, она тихо спросила:
– Я чем-то могу тебе помочь?
Этот вопрос произвел на него странное действие. Такой простой, но в нем слышалось так много всего.
– Думаю, нет, – ему самому этот ответ показался избитым и неуместным.
– Ну хорошо, – сказала она, – если вдруг надумаешь, скажи.
Ее мягкий тон заставил его ощутить еще большую неловкость. Чтобы взбодриться, он решил сменить тему:
– Какие у тебя сегодня планы?
– Иду в клинику, само собой. И, возможно, не вернусь к обеду. Возможно, после работы зайду к Бетти. – Она помолчала. – Хорошо?
Она часто спрашивала “хорошо?”. Когда собиралась куда-то пойти, или посадить что-нибудь на клумбах, или выбрать рецепт. Гурни этот вопрос почему-то всегда раздражал, и он всегда отвечал одинаково: “Разумеется, хорошо”. После этого оба замолкали, замолчали и теперь.
Мадлен снова открыла “Войну и мир”.
Гурни взял свой кофе и пошел в кабинет. Сев за стол, он стал обдумывать риски предстоящего предприятия, того, как он один, по сути дела, не подготовившись, придет в хижину Макса Клинтера. И тут его пронзила новая мысль – новая тревога. Он оставил кофе и пошел осматривать машину Мадлен.
Через двадцать минут он вернулся в дом, радуясь, что его опасения не оправдались и к машине Мадлен не прикреплено никаких посторонних устройств.
– За чем это ты ходил? – спросила, оторвавшись от книги, Мадлен, когда он вошел в кухню.