Лето ночи

Преодолев первый десяток ярдов, Майк нашел, что продвигаться стало много легче. Туннель стал шире, примерно тридцать дюймов в диаметре, это уже была не та узкая щель, в которую он едва сумел протиснуть плечи, как было вначале. Ребристые стенки туннеля были очень твердыми, их сформировала плотно утрамбованная земля, смешанная с каким-то серым материалом, по консистенции похожим на авиационный клей. А их поверхность напомнила Майку след от гусениц трактора или бульдозера на высохшей под солнцем земле. Он решил, что ползти по туннелю ничуть не труднее, чем по штольне из гофрированной стали, которые обычно прокладывают под дорогами.

Только штольня обычно имеет длину несколько футов, а не сотни ярдов, как здесь, если не миль.

Запах был ужасный, но на это Майк уже не обращал внимания. Свет его фонарика отражался от красных стен, по цвету похожих на кишки, огромный дьявольский кишечник, но Майк постарался выбросить подобные сравнения из головы. Боль в локтях и коленях с каждой минутой становилась все сильнее, но об этом он тоже старался не думать, все время повторяя про себя молитву «Богородица Дева, радуйся», иногда перемежая ее другой – «Отче наш». Конечно, Майк сразу же пожалел, что, вместо того чтобы взять с собой гостию, оставил ее у Мемо.

Мальчик все полз и полз дальше, он заметил, что туннель поворачивает то вправо, то влево, иногда уходя в глубину, а иногда поднимаясь к поверхности, от которой, по расчетам Майка, его отделяло не больше одного ярда. Но временами он чувствовал, что находится очень глубоко. Дважды он оказывался на перекрестках, один раз его путь пересекли другие туннели. Тогда Майк осветил их оба лучом фонарика, подождал, принюхался и выбрал тот, который был проложен позднее. По крайней мере, запах в нем был более сильным.

При каждом повороте Майк боялся, что вот-вот путь ему преградит труп Лоренса Стюарта. Возможно, это будут кости, куски расчлененного тела… а то и что-нибудь похуже. Но если бы Майк обнаружил это, он мог бы по крайней мере вернуться и сказать ребятам, что сегодня ночью им не нужно идти в школу.

Только вот пути назад он все равно не найдет. Слишком много он миновал разветвлений и поворотов, и теперь Майк, конечно, потерялся. Он только старался не покидать главного туннеля – вернее, того, который он считал главным, продолжая продвигаться вперед. Его джинсы уже разорвались на коленях, и одна коленка принялась кровоточить. Он полз словно по острым обломкам бетона. Луч фонарика метался по стенам, то высвечивая широкий проход в двадцать ярдов, то узкий лаз шириной в двадцать дюймов. Туннель все время то нырял в глубину, то поднимался вверх, то поворачивал. За каждым углом Майк ожидал, что увидит притаившегося врага.

Водяные пистолеты, притороченные к поясу джинсов, дали течь, и Майк стал чувствовать себя ужасным дураком. «Одно дело, когда ты сражаешься с чудовищами, – думал он. – И совсем другое, когда ты делаешь это в мокрых штанах». Придя к такому выводу, он открепил один из пистолетов от пояса и взял его в зубы. Лучше мокрый подбородок, чем такой вид, будто тебе нужны пеленки.

Туннель резко свернул направо и круто пошел под уклон. Майк заскользил вперед, едва успевая тормозить на локтях, затем свет фонарика уперся в красную отвесную стенку. Майк продолжал ползти.

Его приближение мальчик почувствовал раньше, чем увидел его самого.

Чуть заметно задрожала земля. Это напомнило Майку одно давнее лето, когда они с Дейлом задержались допоздна на бейсбольном матче в Оук-Хилле и им пришлось возвращаться домой вдоль железной дороги уже при лунным свете. В какой-то момент их ноги ощутили вибрацию, передаваемую через подошвы кедов, потом мальчики прижали к рельсам ухо и только тогда почувствовали, как дрожит земля. Это приближался ежедневный экспресс, курсирующий от Гейлсберга до Пеории.

Сейчас было точно так же, только намного сильнее. Вибрация проникла через колени и ладони до самых костей, она заставила его позвоночник задрожать, зубы застучали. И одновременно с этой дрожью к нему подступило страшное зловоние.

Майк хотел было выключить фонарик, но потом решил, что черт с ним. Эти существа и так прекрасно видят его, так почему он должен давать им преимущество. Майк бросился ничком на землю, теперь фонарик оказался у него под подбородком, обрез Мемо он держал в правой руке, а водяной пистолет – в левой. Затем мальчик вспомнил, что ему нужно будет перезаряжать ружье, и, торопливо достав еще четыре коробки с патронами, сунул их за отворот рукава футболки. Оттуда он сможет вынуть их в один момент.

Уже в следующую секунду вибрировала вся земля вокруг него, над ним и даже позади него. На мгновение его охватила паника, он подумал, что оно может наброситься на него сзади и схватит его, прежде чем он успеет обернуться и прицелиться. Майк почувствовал, как, подобно темной желчи, поднимается в нем ужас, но в этот момент вибрация локализовалась и усилилась. «Оно впереди меня».

Он распростерся ничком, выжидая.

Оно появилось из-за ближайшего угла туннеля, футах в двадцати впереди него, и было еще страшнее, чем он мог вообразить.

Майку стало так страшно, что на мгновение он потерял контроль над собой, чуть было и вправду не намочив штаны. Но тут же взял себя в руки и сумел сосредоточиться. Все не так плохо, не так плохо, говорил он себе.

Но все было ужасно.

Оно было похоже одновременно на того угря, которого Майк как-то выловил из реки, и на миногу с ее всепоглощающей пастью и бесконечными рядами исчезающих в глубине кишки, которая и была ее телом, зубов, и на червя размером с канализационную трубу. Дрожащие отростки могли быть и тысячью коротких пальцев, окружающих ротовое отверстие, и колышущимися щупальцами, и зубчатыми губами… В эту минуту Майк не дал бы и цента за свою жизнь.

Фонарик осветил серо-розовое тело и пульсирующие кровеносные сосуды, отчетливо видимые под кожей. Никаких глаз. Зубы. Одни только зубы. Огромная, вооруженная несметным множеством зубов розовая кишка, не сильно отличающаяся от самого туннеля.

Чудовище помедлило, поводя вокруг себя щупальцами, пасть его дрожала и пульсировала, и с огромной скоростью стало надвигаться на Майка.