И занавес опускается

Она молча смотрела на меня. Девушка только что уложила последние доски на стол, словно забыла, что прежде они валялись на мне.

Я должен и дальше её отвлекать.

«Человек, способный задушить женщину, не оставив следов, явно делает это не в первый раз», — сказал мне как-то Алистер.

— Он уже давно этим занимается, — тихо произнёс я. — И всё это время ты ему помогала?

Молли прищурилась.

— Робби… болен. Ему настолько нравятся некоторые женщины, что он, в конце концов, причиняет им боль.

— Он их убивает, — холодно отрезал я.

— Он не хочет, чтобы они менялись, — сказала она. — Так он мне всегда говорил. Просто иногда он заходит слишком далеко.

— Тогда зачем ты ему помогаешь?

— Я ему не помогаю, — взорвалась она. — Я его защищаю! Я делаю так, чтобы его не поймали!

— А это значит, что умрёт ещё много женщин.

— Они отправили бы его в психушку, а то и вовсе убили бы, — упрямо ответила она. — А я этого не потерплю. Они и так уничтожили всю нашу семью, — её голос прервался.

В тот момент мне показалось, что я её понимаю.

— И вы хотели уничтожить Чарльза Фромана, — мягко произнёс я. — Вот почему ты во всё это ввязалась.

Она удивлённо на меня посмотрела.

— Ты винишь его в смерти своей тёти, — продолжил я.

— И более того, — кивнула она, — он у нас в долгу. У всех нас. Но он никогда не сделал для нас ничего хорошего.

— Я знаю, что Роберт написал несколько пьес…

— И хороших пьес. Пьес, которые должны были быть поставлены на сцене, особенно с учётом того, что Робби — сын Фромана.

Мой отец зашёлся в приступе кашля, отплёвываясь кровью.