Снова отрицательный ответ.
— Вам вообще удалось о нём что-нибудь узнать?
От разочарования я повысил голос, смял салфетку и отложил её в сторону. Аппетит пропал.
— Ну…
Изабелла торжествующе улыбнулась, засунула руку с свою чёрную кожаную сумочку и вытащила бумаги.
— Похоже, новый кавалер Анни любил посылать ей письма. Флоренс вспомнила об этом не сразу. И по нашей просьбе сначала обыскала комнату Анни, а затем посмотрела в выброшенных вещах — и нашла вот это.
Изабелла протянула мне бумаги. Бумага была дешёвой, тонкой и квадратной — со стороной около двенадцати сантиметров. Мятая, с загнутыми уголками, покрытая масляными пятнами.
Но это всё не имело значения. Я узнал этот тонкий почерк со слабым нажимом, который уже несколько раз видел за последние двадцать четыре часа.
Я вздрогнул и посмотрел на Алистера.
— Видите? — Алистер погладил подбородок. — Флоренс и Фанни ничего не знали о личности ухажёра Анни. Но мы знаем.
— Теперь вы ведёте себя смешно, — произнёс я. Мысли лихорадочно проносились в голове. — Мы всё равно не знаем, кто он — ни его имени, ни описания внешности.
— Разве нет?
Глаза Алистера загорелись.
— Мы знаем нечто гораздо более полезное. Имя может быть вымышленным. Внешность можно замаскировать. А мы же получили информацию о том, что он не смог бы изменить, как ни хотел: о его поведении.
Меня вновь накрыло с головой разочарование. Я попытался скрыть раздражение в голосе и говорить тихо, чтобы не потревожить других посетителей.
— Я вас умоляю! Мы лишь узнали кое-что о его почерке — и всё! Не о поведении. А каким образом это поможет определить его среди всех мужчин в городе? Мы можем искать любого!
— Мне кажется, — непринуждённо произнёс Алистер, — что вы теряете из виду то, что мы знаем, слишком беспокоясь о том, что нам неизвестно.
Наступила долгая, неудобная пауза, когда Жене принёс выпечку.
— Ваш десерт, — произнёс парнишка. — И Мама просила узнать, понравился ли вам ужин?