Обсидиановая комната,

Диоген провел рукой по лбу:

– Констанс…

– Я уезжаю. Моя работа закончена.

– Не понимаю. Твоя работа?

И теперь ее голос зазвучал холодно и ровно:

– Моя месть.

Диоген открыл рот, но не произнес ни слова.

– Настал момент, которого я ждала, – сказала Констанс. – Не в моем характере злорадствовать или издеваться. Но в моем характере есть жестокость. Поэтому мои объяснения будут максимально краткими. Все это было спектаклем.

– Спектаклем? – с трудом проговорил Диоген. – Каким спектаклем?

– Спектаклем, изображающим нашу любовь.

И теперь он заметил, что в руке она держит старинный итальянский стилет, которого он не видел со времени отъезда из особняка на Риверсайд-драйв.

– Но это не спектакль, я тебя люблю!

– Я знаю, что любишь. Как трогательно. И твое ухаживание было, честно говоря, великолепно спланировано и исключительно исполнено. Ничего другого женщина и желать не может. – Констанс помолчала. – Жаль, что оно не произвело нужного тебе эффекта.

Нет, это какой-то кошмар. Это происходит не взаправду. Не может быть, чтобы она и в самом деле думала то, что говорит. Наверное, эликсир оказался с дефектом и она снова не в себе. И все же Диоген чувствовал, как в его сердце вползает жуткая неуверенность.

– Бога ради, что ты говоришь?

– Неужели нужно еще яснее? Ну хорошо. Тогда слушай: я тебя не люблю и никогда не любила. Напротив, я тебя презираю! Я жила ненавистью к тебе утром, днем и ночью. Я холю мою ненависть, она теперь часть меня, невидимая и драгоценная.

– Нет, прошу тебя!..

– Когда я только узнала, там, в нижнем подвале, что ты жив, я не чувствовала ничего, кроме ярости. А потом ты заговорил. Говорил своим медовым языком. Ты помнишь, когда ты закончил говорить, я ответила, что мне нужно время, чтобы обдумать твое предложение? Я чувствовала замешательство, неуверенность. А еще – злость, я злилась на Алоизия из-за того, что он исчез, утонул. К концу той ночи я примирилась с собой. Я была счастлива. Потому что поняла: мне предоставляется уникальная возможность убить тебя еще раз. Твоя предполагаемая смерть в вулкане была слишком быстрой. На сей раз я решила убить тебя правильно.

– Ты… – Диоген сделал шаг вперед, но остановился. Никогда в жизни, даже на дне своего отчаяния после События или после неудачной попытки похитить бриллиант, известный как «Сердце Люцифера», даже во время восстановления после Стромболи, он не чувствовал себя таким бесконечно подавленным. – Ты приняла эликсир…

– Эликсир дал мне неожиданное преимущество. По счастью, он не только помог мне, но и позволил убедить тебя, что я искренна, – так же как мой удар по голове лейтенанта д’Агосты помог убедить тебя, хотя в том случае я спасала его жизнь, потому что, если бы я не вмешалась, ты почти наверняка убил бы его.