– Ну, пожалуйста!
Натан не реагировал на мои умоляющие глаза.
– Я не умею танцевать, Лиззи.
– Но здесь не надо уметь. Достаточно просто двигаться. Натан, прошу!
– Нет, – отмахнулся он. – Если я сейчас целый час потрачу на танцы, то кто будет работать? Меня уволят, а это единственный наш заработок.
Натан говорил резко, его слова ранили, но вместо понимания меня охватила необузданная злость. Стиснула кулаки и уже хотела закричать, что наплевать на его работу, как знакомый голос утихомирил мой пыл:
– Я только что от Кристины. И она просила передать, что если вы снова ссоритесь, то, как только ее отпустят из пансиона, она отлупит вас обоих.
– Глеб!
Обаятельная улыбка парня затмила недавнюю обиду на Натана.
– Ты виделся с Кристи?
– Ну, не мог же я не поцеловать невесту в такой день. Она бы точно не простила, – усмехнулся он. – Отказываешься танцевать?
– Ты же знаешь Лиззи. Ей тяжело в чем-то отказать. – Натан облокотился о высокий столб и скрестил руки на груди.
– Тогда в чем проблема?
– Ему вечером на работу, – вспыхнула я.
– И что? Даже ради любимой девушки не готов уступить? – усмехнулся Глеб.
– Он упрямый, как Кристи.
Натан отвернулся и уставился на сцену, где хор детдомовских детей исполнял гимн Русамии. Их сияющие лица вызвали во мне далекие воспоминания. Я передернула плечами. Детский дом номер семьдесят пять все-таки снесли через полгода. Но к тому времени мне уже было безразлично.
– Я еще тут, если вы не забыли, – фыркнул Натан.
– И что с того? – Глеб скривился, и парни сцепились взглядами.
– Ты перегибаешь палку, – я кинула на Глеба красноречивый взгляд и утешающе поцеловала Натана в лоб, – а танцевать все равно пойду. С тобой или без тебя.