Инквизитор

Патрик наморщил лоб, и профессор понял, что нужно объяснить конкретнее.

– Видите ли, психика Хаберланда была подорвана. Он пережил нечто страшное, что хотел обязательно забыть. Из-за того, что произошло с его дочерью, Хаберланд даже лечился у Брука. А теперь и его попытка переработать травму в личном разговоре с Софией Дорн провалилась. Он был оскорблен, потерян, разгневан и депрессивен. Его мозг мечтал стереть ужасные воспоминания о Мари. И воспользовался первой предоставившейся возможностью, чтобы сбежать от своей вины.

– Падением? – спросила Лидия.

– Да. Тарзан дернул поводок, Хаберланд потерял равновесие на обледенелом склоне и, ударившись виском об асфальт, лишился сознания. Лишь несколько часов спустя Бахман принес переохлажденное тело в клинику.

– Обратно к сумасшедшей.

Профессор кивнул.

– София воспользовалась этим неожиданным шансом. Из-за амнезии Хаберланда эффект «застань врасплох» снова оказался на ее стороне. Она забрала у своего… – профессор нарисовал в воздухе кавычки, – «пациента» при первичном осмотре все предметы, которые помогли бы установить его личность, чтобы ввести всех в заблуждение и косвенно указать на ограб ление. В полицию она, разумеется, не сообщала. Выжидательная тактика Расфельда и его предубеждения против внешнего влияния были ей только на руку.

– Но почему она сразу не загипнотизировала Каспара? – хотела знать Лидия. – Зачем она показала ему фотографию дочери? Он ведь мог вспомнить, и тогда бы ее план провалился.

– Хороший вопрос. София действительно разрывалась. С одной стороны, она хотела наказать Хаберланда и устроить ему ад. Но наказание было бы недостаточно жестоким, не вспомни он о Мари и о своей вине. Поэтому она сначала хотела вывести его из спасительной амнезии, а потом сломать ему душу. События той ночи предоставили ей возможность объединить и то, и другое.

– А как Брук включился в эту игру? – спросил Патрик.

– Это же логично, – ответила Лидия вместо профессора. – Если София мстила всем, кто хотел доказать ей, что гипноз безопасен, то Хаберланд со своим заключением подкинул ей новую жертву. Так сказать, с доставкой на дом.

– Отличная комбинация, – похвалил профессор.

– Правда? – Лидия улыбнулась.

– Так и было. До того, как Хаберланд пришел к ней, она и не знала этого специалиста. А теперь он стоял в ее личном списке мести, и София избрала его своей четвертой жертвой.

– А как? – спросил Патрик.

– Здесь София действовала бесцеремонно, – сказал профессор. – Она просто позвонила Бруку и попросила его профессионального совета по поводу доставленного пациента с амнезией. Брук был готов помочь и специально приехал из Гамбурга, тем более он подозревал, что речь может идти о Хаберланде, который не объявлялся у него уже два дня. Она забронировала для Брука номер в отеле на озере Тойфельсзе рядом с клиникой. Там они и встретились.

– И она насильно загипнотизировала его.

– Почти.

– Что значит «почти»? – Пятна на щеках Патрика были уже не от рук. Хотя температура в помещении опускалась, ему, похоже, с каждой секундой становилось все жарче. Профессор сделал еще одну пометку, не зная, была ли такая реакция вообще важна для результатов. Затем ответил на вопрос:

– У нее не совсем получилось. София закапала Бруку в глаза скополамин и ввела его в транс. Затем напоила алкоголем из минибара, чтобы его приняли за алкоголика, когда найдут. Но на этот раз все прошло не так гладко. Может, ей помешали, может, она допустила ошибку. И, как я уже говорил, не каждый поддается гипнозу. Во всяком случае, Брук оказался непростым кандидатом. Софии удалось парализовать его зону мозга, отвечающую за коммуникацию. Поэтому он не мог, например, оставить Каспару записки, хотя и эта способность начала постепенно возвращаться. Вы помните, как он кровью пытался написать имя Софии на стекле.