Инквизитор

– И поранился осколками.

Шадек опустился на колени и коснулся одной из многочисленных капель крови на полу.

– Вот дерьмище. – Водитель скорой помощи озвучил то, что думали все.

Форма и направление капель позволяли сделать лишь один вывод.

Инквизитор выпрыгнул из своей палаты и приземлился на балкон этажом ниже. Он разбил стекло двери запасного выхода и, прежде чем рольставни успели опуститься, закрепил их, вставив металлический прут. Забравшись в клинику, он откинул прут в сторону, и рольставни закрылись, оставив внизу щель в два сантиметра.

– То есть это означает, что мы…

– Да, – ответил Каспар на незаконченный вопрос Бахмана.

– Тогда подними их снова! Немедленно! – потребовал Том и указал на рольставни. До этого он безрезультатно пытался приподнять жалюзи с помощью прута.

– Нет. – Консьерж помотал головой.

– Что значит «нет»? Ты разве не видишь? Кровь ведет от окна. Мы заперли Инквизитора не снаружи, а внутри.

«Здесь. С нами».

– Нет, – кротко повторил Бахман, как будто смирившись со своим бессилием. – Это невозможно. – Он тяжело выдохнул. – Я не могу вот так просто поднять рольставни.

01:12 – два часа и двадцать шесть минут до страха

Каспар знал, что снежные кристаллы, которые в этот момент кружились за забаррикадированными окнами клиники Тойфельсберг, проделали большой путь. Высоко наверху, при минус пятидесяти, на частицах пыли осели и замерзли микроскопические капельки воды. Во время движения вниз через облака частицы были размером одна десятая миллиметра, и поэтому их крошечной поверхности оказалось недостаточно, чтобы расплавиться от теплоты трения. Лишь на высоте трех тысяч метров, когда они проходили через воздушный слой с температурой минус пятнадцать градусов, а вокруг ядра конденсации кристаллизировалось все больше молекул воды, снежинки приобрели свою типичную форму шестигранника. Каспар также знал, что шесть лучей каждой снежинки идентичны. Несмотря на турбулентные движения и различные углы, под которыми дуют ветра во время падения снежных кристаллов. И тем не менее с момента возникновения человечества на землю еще ни разу не упало двух одинаковых снежинок. Каждая была уникальна. Чудо природы, которое занимало еще Аристотеля. Каспар помнил все эти ненужные факты. В отличие от собственного происхождения, которое оставалось для него загадкой. Как он попал на эту виллу? Почему он знал мужчину, который только что пытался убить Софию? И кого он оставил одну там, снаружи, пообещав вернуться? Каспар почувствовал тянущую боль в груди, когда осознал, что реальность стала зеркальным отражением его внутренней ситуации. Рольставни под названием «Щит» не позволяли ему бежать из его тюрьмы и найти свою безымянную дочь.

– Ну, я не знаю, как вы…

Каспар попытался сконцентрироваться на обращении консьержа, который старался говорить расслабленным тоном.

– В последний раз я вставал в такую рань в Рождество, когда попросил у родителей в подарок железную дорогу. – Попытка Бахмана шуткой разрядить невыносимое напряжение провалилась. Никто не засмеялся. Наоборот. На него уставились восемь пар недоверчивых глаз. Если Шабек смотрел на консьержа с презрением, то в случае поварихи Каспар был готов к тому, что она в любой момент разрыдается. Даже Ясмин не проявляла, как обычно, безучастность, а нервно царапала себе запястье.

– Хватит нести чушь, Бахи, просто скажи, какой у нас план, – потребовала медсестра.

– Спокойно, Ясмин. Здесь, в библиотеке, мы пока в безопасности.

Бахман вытащил из нагрудного кармана своего комбинезона очки и нацепил их на пористый нос. Возможно, интеллектуальным внешним видом он надеялся подчеркнуть свою компетентность в качестве кризисного менеджера. На самом деле очки на его бритой голове смотрелись так же органично, как светофор в пустыне. И нисколько не отвлекали от тревожного беспокойства консьержа. Чтобы справиться с дрожью в пальцах, он еще крепче вцепился потеющими ладонями в пластмассовые ручки каталки с Софией и откатил ее на несколько сантиметров вперед.