Ярость

22
18
20
22
24
26
28
30

– ООО, – пояснил Петер Грендель, – Называлось Пауль Дикманн, или Дикопф, точно не помню… Могу посмотреть. В любом случае, платили они исправно.

Анна Катрина поблагодарила его и положила трубку.

«Почему мне знакомо название этой фирмы? – задумалась она». Попыталась найти информацию о ООО в интернете, но тщетно. Речь шла явно не о производителе шоколадных конфет, но имя Пауль Дикопф показалось ей знакомым.

Снова пришел Веллер и кивнул ей:

– Лер взяли на себя наши тамошние коллеги.

– Пауль Дикопф… Разве не так звали главу ведомства федеральной уголовной полиции?

Веллер пожал плечами.

Случайность ли это, задумалась Анна Катрина, или издевка над полицией какого-то преступника, считающего себя особенно хитрым?

Ее ярость на Дикманн была по-прежнему сильна и горяча. Они решила отправиться на Вангероге, поговорить с Уббо Гейде. В каком-то смысле он по-прежнему оставался ее шефом, и она хотела с ним посоветоваться. Анна никак не могла смириться, что на его место пришла Ютта Дикманн. Найти замену Уббо будет очень непросто, и госпожа Дикманн уж точно не сможет ею стать.

– Если я еще успею на самолет, то поеду к Уббо, на Вангероге.

Веллер сразу повесил трубку, чтобы помочь ей собраться.

Анна Катрина отправилась в душ. Раздевшись в ванной комнате, она встала на весы и обнаружила, что набрала два килограмма.

«Зачем я это сделала, – подумала она. – Зачем взвесилась именно в этот момент? Я что, хочу окончательно испортить себе настроение?»

Стоя под душем и взяв в руку бутылку с шампунем, она прочитала: «Для дополнительного объема и полноты».

«Возможно, – подумала Анна, – мне стоит мыться нашим средством для посуды, чтобы похудеть. На нем написано: «Удаляет самый сложный жир». К чему мне еще дополнительный объем и полнота?»

Она принялась мыть голову.

Веллер приоткрыл дверь в ванную комнату и закричал:

– Вообще-то, сейчас уже не летают, но один самолет еще на месте. Они сказали, только ради тебя!

Анна Катрина заторопилась.

– Мне поехать с тобой? – спросил Веллер. – Наверное, сегодня ты уже не вернешься, да?