— Я готова заплатить двести долларов.
— Давайте сотню. Расценка — пятьдесят долларов в час. Если это займет больше двух часов, я вам сообщу.
Вообще-то, он брал сто долларов в час, но работа вряд ли потребует больше двадцати минут, а показная щедрость ему не повредит.
— Хорошо. — Эйприл отсчитала пять двадцатидолларовых купюр, положила на стол и подвинула к нему. — И еще кое-что… Вы ведь обязаны сохранять конфиденциальность, да? Как адвокат?
— Я не адвокат.
Похоже, она испугалась.
— Но и не болтун, — прибавил Адам. — У меня своя жизнь, у вас своя. Я буду молчать, если только полиция не войдет в эту дверь и не прикажет мне говорить.
— Этого не случится.
Она понятия не имела, как часто это
— Просто хочу быть уверена… это личное, понимаете, — сказала Эйприл. — Это личное дело.
— Я не публикую пресс-релизы.
— Конечно. Но вы ничего не скажете… э-э… своему брату? Не поймите меня неправильно, я очень уважаю тренера Остина, но… это личное.
— Мы с Кентом не слишком много общаемся, — сказал Адам. — Я просто найду вероятный адрес и сообщу вам. Остальное — ваше с отцом дело.
Она благодарно кивнула.
— Как с вами связаться?
Девушка продиктовала ему номер сотового телефона, который он записал в блокнот. Рядом написал имя
— Фамилия?
Она нахмурилась, и Адам понял, что ей не хочется этого делать. Если она по-прежнему носит фамилию отца, в чем он не сомневался, то боится, что Адам узнает, за что тот угодил в тюрьму.
— Харпер, — сказала она. — Но помните, что это…
— Личное. Да, мисс Харпер. Я понимаю. Мне каждый день приходится иметь с этим дело.