Неоновые росчерки

22
18
20
22
24
26
28
30

Лерка шумно вздохнула, откинулась головой на подголовник сидения.

— Надеюсь, — прошептала она, — ты приняла правильное решение.

— Да, — кивнула я, глядя на открывающиеся ворота, — я тоже…

В сопровождении двух внедорожников, мы выехали в ночь.

У меня учащалось сердцебиение. Казалось ошалевшее сердце в груди так гулко бьется о кости грудной клетки, что удары резонируют по телу и вибрируют внутри черепа.

Меня заметно колотило, я крепко сжала колени и впилась пальцами в руку Лерки.

Я опасалась, что сглупила, что совершила дичайшую глупость — не стоило уезжать.

Я бросила взгляд на водителя Майбаха. Может быть стоит сказать ему, что мы хотим вернутся.

Сиюминутный порыв почти физическим толчком, заставил меня придвинуться вперёд. Я была почти готова сказать, что мы передумали.

Лерка, молча, искоса и с тревогой следила за мной.

Впереди показались огни машин людей Гудзевича. Они во множестве стояли по обе стороны от дороги. Свет их фар бил по глазам, мешая рассмотреть, что происходит возле самих автомобилей.

Судорожно дыша, я заставила себя сесть и вжалась спиной в сидение.

Уверенности в правильности моего рискованного поступка, придали воспоминания о непонятной темной сущности, которая едва не разорвала меня на части и о делах Мирбаха с Датским.

Мы выехали из поселка. По тонированным стеклам Майбаха, словно ощупывая автомобиль, заскользили лучи света от стоящих по обе стороны внедорожников.

Все мое тело наполнялось крещендо гулких сердечных ударов. Упругое напряжение сжимало горло, стремительно тяжелело и крепло в груди, ворочалось в животе. Влажный жар скапливался под ладонями.

А на голове, под волосами, чувствовалась нервная щекотка.

Мы с Леркой были в нескольких метрах от опасности. От бандитов Гудзевича, нас Леркой отделяли лишь двери и восемь охранников Мирбаха.

Я слышала, как сбивчиво и часто задышала Лерка. Логинова то и дело беспокойно глядела по сторонам.

Присмотревшись, через слепящий свет фар, можно было увидеть угрюмые лица десятков мужчин. Они курили возле своих машин и провожали наш кортеж крайне недобрыми внимательными взглядами.

Но, к моему величайшему облегчению, нас никто не тронул.