Чёрная роза [СИ]

22
18
20
22
24
26
28
30

— Прости, если напугал. Меня зовут Эмиль, — добавил он, вспомнив, что знаком ему лишь старший из братьев. Йори выдавил слабую улыбку, не отлипая от плеча Хару. Нет, он всё-таки боится, просто старается не показаться странным. Нужно увести его подальше отсюда, чтобы не переживал. Спрятать ото всех, и никого не подпускать к этому маленькому, но такому любимому чуду…

— Так о чём это я… — тем временем вспомнил о своей изначальной цели Эмиль. — Я всё слышал! Вы действительно видели Эржебет! Ну надо же! Наверное, она пришла, потому что вы тоже близнецы — как она и её сестра!

Хару поморщился: ему тараторящий со скоростью пулемёта паренёк нравился, несмотря на обнаружившееся родство с директрисой, всё меньше и меньше. Слишком уж он казался гиперактивным, слишком рвался навстречу всему неопознанному. В фильмах ужасов таких обычно убивают самыми первыми. Если, конечно, не выясняется, что это они же все творящиеся ужасы не подстроили, дабы прославиться. Ни та, ни та перспектива не являлась благонадёжной для Эмиля и окружающих его людей.

— Я думал, что ты решишь, будто я и Йори — больные на голову, — буркнул Хару, прикидывая, как бы избавиться от прицепившегося назойливого собеседника. Увы — в голову лезли только самые неутешительные мысли. Насколько мог судить по всё тем же фильмам старший из братьев Хигаши, такие люди не отстанут, если им мягко и настойчиво намекать: «Вас тут не ждут». Однако ещё хуже события будут развиваться, если открытым текстом отпихнуть почти незнакомого парня: во-первых, он обидится, а во-вторых, решит, будто бы братья что-то скрывают и, чего доброго, примется за ними следить. Ни тот, ни другой вариант Хару не устраивали. Тем временем Эмиль вновь затараторил:

— Тут за одним гобеленом есть ниша, и в стене дырка! Наверное, после реставрации здания не заделали. И там можно услышать всё, что творится в кабинете, и…

Оставалось одно: направить болтливость племянника директрисы в нужное русло и использовать говорливого «художника» как источник информации об академии. И Хару, решившись, спросил:

— Ты хорошо знаешь это место?

— Ещё бы! — раздулся от важности Эмиль. — Вы даже не представляете себе, сколько тут всего интересного. Например… о! Точно! Я же вам кое-что хотел показать! Идёмте, идёмте!

От эмоционального размахивания руками у Хару замельтешило в глазах. Интересно, все иностранцы настолько суетливые? Насколько помнил старший из близнецов, никто из гостей тёти и дяди — а это были в большинстве своём японцы, лишь изредка прибывали гости из других стран — не вёл себя подобным образом.

Эмиль уверенно вёл их по коридору. Затем хозяйски заявил, останавливаясь у перегораживающей проход верёвки и таблички «Проход запрещён»:

— Давайте, подлезайте под верёвку!

— Тут же закрыто, — заметил Йори. Племянник директрисы беспечно махнул рукой:

— Да ладно, там главное — под ноги смотреть, а то доски пола местами могут провалиться. Давайте, давайте!

За скрипнувшей старой дверью обнаружился длинный коридор; одну из его стен целиком занимали занавешенные белой тканью прямоугольники. Картинная галерея?..

— Где же это… второй, третий… — бормотал Эмиль, бесцеремонно сдёргивая ткань. И с каждым новым лицом Йори всё сильнее сжимал пальцы на плече брата, а у Хару начинала кружиться голова. Женщина с медовыми волосами, та девушка с пустыми глазами… Все те люди с портретов Йори. Но вот Эмиль, издав торжествующий клич, сдёрнул ткань с нужной картины — и Хару замер с раскрытым ртом и отвисшей челюстью.

Изображённый на портрете молодой человек не походил ни на одного из тех, что смотрели на мир с остальных картин в галерее. Он, черноволосый и темноглазый, казался лишним в этом ряду, но, тем не менее, картина была такой же древней, как и остальные.

На них смотрел безумно похожий на них юноша — только на пару лет старше. Хару машинально посмотрел в угол картины, но не увидел там ничего: ни имени изображённого, ни подписи художника…

Глава XI: Глупые версии

— Вот его и хотел вам показать! — глаза Эмиля прямо-таки светились от восторга и предвкушения чего-то интересного. Хару с трудом заставил себя оторвать взгляд от портрета:

— Это какая-то шутка?