– Но мы не можем себе позволить… – начала она с сомнением. Похоже, теперь она сомневалась во всем и пребывала в полном замешательстве. Он вспомнил ее странное, повисшее в воздухе замечание о «виннебаго», который он собирался купить несколько лет назад.
– У нас есть деньги, – сказал он.
– Ну… наверное, если понадобится, можно будет воспользоваться счетом Гейджа, хотя на переоформление уйдет день-два и обналичить вексель получится только через неделю…
Ее лицо снова скривилось, глаза заблестели. Луис обнял жену.
– Рэйчел, не надо. Не плачь.
Но она, конечно, расплакалась. А как иначе?
Рэйчел ушла наверх собираться, и тут зазвонил телефон. Луис схватил трубку, подумав, что это, наверное, кто-то из «Дельты». Звонят сообщить, что произошла досадная ошибка и билетов на ближайшие рейсы нет.
Но это был не оператор из «Дельты». Это был Ирвин Гольдман.
– Я позову Рэйчел, – сказал Луис.
– Нет. – И тишина.
Когда Гольдман все-таки заговорил, его голос был напряженным. Он как будто выталкивал из себя слова, преодолевая могучее внутреннее сопротивление.
– Я хочу поговорить с тобой. Дори хотела, чтобы я позвонил и извинился за мое… за мое поведение. Наверное… Луис, наверное, я и сам тоже хотел извиниться.
– Вам не за что извиняться, – проговорил Луис сухим, механическим голосом.
– Я вел себя непростительно, – сказал Гольдман. Теперь он уже не выталкивал слова, а как будто
В этих словах было что-то знакомое, что-то очень знакомое…
Потом Луис понял, что именно, и скривился, как будто съел лимон. Точно так же Рэйчел говорила:
Старик вернул себе дочь и внучку; они сбежали из дома в Мэне, сбежали к папочке. Благодаря «Дельте» и «Юнайтед эйрлайнз» они возвращаются туда, где, с точки зрения Ирвина Гольдмана, им и положено быть. Теперь можно позволить себе проявить великодушие. Как это виделось Ирвину Гольдману, он победил.
– Все в порядке, мистер Гольдман, – сказал он ровным голосом. – Это был… очень тяжелый день для всех нас.