– Ты молодец, – сказала она. – И прости, я была такой стервой.
Луис ответил на ее поцелуй, однако ему все равно было как-то не очень уютно. Это «Прости, я была такой стервой» он слышал от Рэйчел не часто, но и не впервые. Обычно оно означало, что она добилась, чего хотела.
Тем временем Гейдж приковылял к входной двери и уставился через стекло на пустую дорогу.
– Тобус, – сказал он, невозмутимо подтянув обвисший подгузник. – Элли-тобус.
– Как быстро он растет, – заметил Луис.
Рэйчел кивнула.
– На мой взгляд, слишком быстро.
– Ладно, пусть пока растет, – сказал Луис. – Вот вырастет из подгузников и тогда может остановиться.
Она рассмеялась, и между ними все снова стало хорошо – по-настоящему хорошо. Рэйчел отступила на шаг, поправила ему галстук и окинула его критическим взглядом.
– Ну что, сержант? – спросил он. – Годен?
– Выглядишь очень даже прилично.
– Да, я знаю. Но я похож на кардиохирурга? На человека, получающего двести тысяч в год?
– Да нет, вроде все тот же Лу Крид. – Рэйчел хихикнула. – Рок-н-ролльная зверюга.
Луис взглянул на часы:
– Рок-н-ролльной зверюге пора бежать на работу.
– Волнуешься?
– Есть немножко.
– Не волнуйся, – сказала она. – Шестьдесят семь тысяч в год – очень даже неплохо за то, чтобы накладывать эластичные бинты, назначать препараты от гриппа и похмелья, выдавать девушкам противозачаточные таблетки…
– И средства от вшей, – улыбнулся Луис. Еще когда он осматривал университетскую клинику в первый раз, его поразили совершенно немыслимые запасы лосьонов и мазей от педикулеза, необходимые разве что на какой-нибудь военной базе, но уж никак не в кампусе университета средних размеров.
Мисс Чарлтон, старшая медсестра, тогда пояснила с циничной усмешкой: «В съемных квартирах за пределами кампуса как-то не очень блюдут санитарные нормы. Вы еще убедитесь».