Лазарь

Надо поднять покрывало, посмотреть, что там. Надо.

Из леса не доносилось ни звука.

Под сапогом сломалась сухая ветка, и вдруг опушку залило белым светом. Свет падал сзади, двигался из стороны в сторону, и узкие тени деревьев вместе с собственной тенью Валерии заскользили по земле.

Глава 3

Йона Линна медленно подъехал к дальней теплице. Обочины узкой асфальтовой дорожки поросли травой и кустарником.

Одна рука Йоны покоилась на руле.

Лицо было задумчивым, а в серых, как морской лед, глазах затаилось одиночество.

Йона стригся коротко – стоило немного затянуть с походом в парикмахерскую, и светлые волосы начинали торчать во все стороны.

Высокий и мускулистый, он имел вид человека, у которого после десятилетий тренировок все мышцы, все сухожилия и связки работают в полном согласии между собой.

Темно-серый пиджак, ворот белой рубашки расстегнут.

На пассажирском сиденье рядом с Йоной лежал завернутый в бумагу букет красных роз.

До поступления в полицейскую академию Йона служил в армии, участвовал в спецоперациях, а специализацию получил в Нидерландах, и самую передовую: нетрадиционный рукопашный бой, новейшие виды оружия и партизанская война в условиях города.

За годы службы в полиции Йона раскрыл больше запутанных убийств, чем любой другой комиссар уголовного розыска; равных ему не было во всей Скандинавии.

Когда его приговорили к четырем годам тюрьмы, многие сочли приговор стокгольмского суда первой инстанции несправедливым.

Йона не стал обжаловать приговор. Он знал, чем рисковал, спасая друга.

Прошлой осенью тюремное заключение Йоне заменили на общественные работы. Теперь он служил участковым полицейским в стокгольмском районе Норрмальм и жил в одной из квартир полицейского департамента, на Рёрстрандсгатан, напротив Филадельфийской церкви. Всего через несколько недель Йону снова ждали должность комиссара уголовной полиции и его прежний кабинет в полицейском управлении.

Йона выбрался из машины в ночную прохладу.

В домике Валерии горел свет, входная дверь была открыта настежь.

Свет из кухонного окна падал, рассеиваясь, на голые ветки плакучих берез и прихваченную морозом траву.

В лесу что-то хрустнуло, и Йона обернулся. Между стволами прыгал слабый свет, под чьими-то шагами шуршали листья. Все ближе и ближе.