Ненависть

— Но ведь надо что-то делать! Нельзя сидеть сложив руки! Если заниматься одной говорильней, мы исчезнем, как нация, в ближайшие тридцать или сорок лет! — восклицает Апполинарий.

— Да, вы правы, — кивает Стремилов. — Но, видите ли в чем дело, примитивными убийствами проблему не решить. Почему горцы эмигрируют в русские города? Из-за нищеты! Они же живут, словно в каменном веке. Только вместо пещер домишки из булыжника. Пасут скот, выращивают на огородиках овощи. Все! Больше в горах делать нечего. Но они видят, как живут другие. И если старики машут руками — мол, нам и так хорошо, то молодежь оставаться в пещерах не хочет. Но и в городе молодым людям делать нечего, у них нет профессии, зачастую даже элементарной грамотности. Отсюда и преступность.

— Ну так что теперь, заводы им строить? Университеты открывать? — угрюмо спрашивает Апполинарий. — Было это уже. На заводах работали только русские, институты принимали диких и неграмотных детей пастухов. Учиться не хотели, зато каждый раз хватались за ножи и угрожали преподавателям, что отрежут голову, если им не поставят хорошие оценки. Русские уехали, их места заняли местные. В результате заводы обанкротились, ВУЗы начали выпускать липовых специалистов, которые в конце концов возвращались в родные аулы. Потому что отовсюду их выгоняли! Вы можете мне назвать хотя бы одну научную школу на Кавказе? Вот дзюдоистов и этих … как они … ну, уши у них поломаны и носы вбок! В общем, борцы какие-то, вольные или невольные. Спортивные школы есть, чемпионов страны, Европы и мира готовят. Ну и что? Две трети этих самых спортсменов в итоге становятся уголовниками — бандитами и грабителями. Потому что ничего другого, кроме как выламывать руки, не умеют! А кто будет заниматься наукой, производством? Опять русские?

— Так я и говорю, что надо готовить местные кадры, — не очень уверенно отвечает Стремилов.

— Да готовили уже! Толку от них ноль! Я все-таки бывший преподаватель ВУЗа и знаю, о чем говорю. С первой волной беженцев с Кавказа и других республик было много тех, кто работал преподавателями в школах и институтах. Страшные вещи рассказывали, просто мороз по коже! Убивали людей среди бела дня. За квартиры, за должности, даже просто так! Все равно ничего не будет, местная милиция на убийства русских вообще внимания не обращали. Ну, прогнали русских, ладно. Кто пришел на их место? Чурбаны! Натуральные пни с глазами, я нисколько не преувеличиваю. И так было везде на Кавказе. И в республиках этих братских — мать их! — русских отовсюду изгоняли. А думаете, сейчас не так? Да ни один нормальный человек на Кавказ не поедет! Даже простой работяга на заработки! А денег им давать бесполезно, разворуют все и концов не найдешь. Потому что искать станет местная полиция, что бывшими бандитами укомплектована. Ну скажите мне, разве я не прав?

— Да, все так, — сокрушенно разводит руки Стремилов. — Тем не менее, процесс адаптации дикарей в цивилизованную жизнь должен продолжаться. И главная роль в этом принадлежит школе. Детей необходимо вовлекать в мировую культуру, прививать общечеловеческие ценности. Взрослых вряд ли удастся переделать, а вот дети — вообще молодежь! — очень восприимчивы ко всему новому. Как вы думаете, Апполинарий, почему именно английский язык стал наиболее популярным?

— Американская пропаганда сделала таким! — пожимает плечами Колышев.

— И это есть, — соглашается Стремилов. — Нам, кстати, тоже никто не мешает рекламировать русский язык. Но главное не в этом. Английский — это язык передовых технологий. Увы, центр развития цивилизации располагается отнюдь не в России! Сегодня значение языка определяется вовсе не литературой, не искусством в целом, а технологиями. Именно они, технологии, движут жизнь, а все остальное — и искусство в том числе! — к ним приспосабливается. Мы можем сколько угодно сочинять романов, писать прекрасные стихи, рисовать картины — русский язык никому от этого не станет интереснее. А вот напишите компьютерную программу, которая перевернет наши представления об информационных технологиях — и все кинутся изучать его! Создайте новую операционную систему, русскую — и наш язык станет необходим другим народам! Что, Апполинарий, я не прав?

Колышев встает с кровати, маленькая камера наполняется звуков шагов.

— Ну, на что замахнулись! Для этого мозги нужны! — взмахивает он руками, словно показывая, какого размера требуются мозги. — Куда проще ругать, поливать грязью, критиковать. Мол, винда говно, вот линукс лучше. Или макось! А придумать свою, от начала до конца русскую операционную систему, никто не может. И насчет литературы вы правы! Сегодня пишут книги все, кому не хрен делать. Раньше от руки царапали — трудно-то как! Потом печатали на машинке. Тоже не сахар! Да и научиться надо. А сегодня комп и ошибки проверит, и удобочитаемость состряпает. В издательство ходить не надо, по почте скинул и все дела. Как здорово рубить «капусту», не отрывая задницы от дивана! Поэтому магазины переполнены книгами, не читает никто. Только, Игорь Парфеньевич, вот что получается. Наши ВУЗы ежегодно выпускают табуны специалистов по информатике. Программистов тоже как нерезаных собак. А толку-то нет! Получается, опять надо Западу кланяться?

— Да. И не только программированию учиться, но автомобилестроению, и энергосберегающим технологиям и многому другому. А куда деваться, если в говне по уши сидим? Ведь и поэтому презирают нас, русских, другие народы. Знаете, Апполинарий, национальная гордость должна основываться на достижениях. Нельзя жить прошлыми заслугами, человеческая память коротка.

— Вы правы. Но это все красивые слова. Депутаты Думы, чиновники всех сортов произносят их каждый день, как молитву. Результата нет! Потому что никто ничего не делает. Просто не знают, как! Дураков-то ведь ох как много, особенно среди чиновников. А сколько кретинов среди сенаторов и депутатов? Жуть!

Апполинарию надоедает ходить из угла в угол. Он садится на привинченный к полу табурет.

— Ну так как же быть с братьями нашими меньшими и убогими? Чем занять руки и какой клизмой прочистить мозги джигитам?

Стремилов устраивается на кровати поудобнее, на круглом лице появляется улыбка.

— Не хочу казаться самонадеянным, Апполинарий, но способов занять людей делом множество. Самый простой и эффективный известен еще со времен Древнего Египта.

— Вы на что намекаете, Игорь Парфеньевич? На пирамиды что ли?

— На так называемое человекоемкое производство. Пирамиды, каналы, дороги. Сюда же относится освоение целины и крестовые походы. Знаете, мне кажется, что проблема «лишних рук» и «проблемных голов» существовала всегда. Избыток активных бездельников опасен для общества. Вот историки уже несколько веков спорят, для чего строили эти самые пирамиды. Ну да, хоронили фараонов, богов в человеческом обличье. Но зачем такие громадные усыпальницы? Подчеркивать таким способом значение усопшего весьма накладно. Тем не менее, на это шли! Кстати, согласно последним данным ученых, строили пирамиды вовсе не рабы, а свободные египтяне. Невольников использовали только для самой грязной работы. Ну, как у нас гастарбайтеров на стройках. Я не специалист египтолог, исторической наукой интересуюсь мало по причине ее лживости. Просто сопоставляю факты. Так вот, великие стройки, походы и прочие освоения неведомых земель затеваются правителями для — ну, как сказать? — для снижения накала в обществе. В государстве ли, организации, племени или просто в большой компании рано или поздно назревают противоречия. И решить их иначе как «выпусканием пара» невозможно! Строительство совершенно бессмысленных пирамид — самый древний из известных нам примеров. Ни до, ни после египтян такой дурью человечество не маялось. Находили способы попроще.

— М-да, оригинальное объяснение великой загадки древнего мира! — качает головой Апполинарий.

— Остальные нисколько не умнее!