— Н-не знаю. Везде по-разному пишут.
— Значит, до способа убийства журналисты пока не докопались.
— И эта, которая к тебе на работу приходила, следовательша, она тебе ничего не говорила?
— Она даже про убийства не говорила.
— А если бы говорила, ты стала бы осторожничать?
— Ты права. Отмахнулась бы. Даже не подумала бы, что это может иметь какое-то отношение ко мне. Ладно, чего жалеть о том, чего изменить нельзя. Значит, говоришь, от момента похищения до появления трупа в парке проходит несколько дней?
— Это не я говорю, так пишут.
— Если все пишут одно и то же, значит, похоже, на правду. Несколько дней — это сколько?
— По-разному. Не меньше трех, не больше недели. Вроде бы.
Мирра вдруг почувствовала себя собранной и даже сильной. Раскисать было нельзя, это на себя можно рукой махнуть, сказать, что все безнадежно, но Милена! Нет, господа хорошие, за свою девочку она кому угодно горло перегрызет! Когтями перервет! Да, прямо своими тонкими музыкальными пальчиками! Ничего, мы еще поглядим, кто кого!
— Милена, ты помнишь, мы, когда Чарли на тренировку проводили, пошли мороженое есть? Ты еще кошку там рисовала?
— Ну… помню, — в голосе девочки звучало изумление — при чем тут какое-то мороженое?
— Когда я очнулась, меня стошнило. Сладким! Не очень, чуть-чуть сладким, но все-таки.
— Думаешь, времени совсем немного прошло?
— Думаю, да. Не больше суток, уж точно.
— Значит, прямо сейчас он нас не убьет?
— Да. Сколько-то времени у нас есть.
— Думаешь, нас спасут?
— Конечно, спасут.
— Хорошо бы… Тех девушек не спасли.