— Господи!
— Погоди ты вздрагивать. Салон, насколько можно с берега разглядеть, пустой.
— Погоди, так ее еще не достали? Откуда такая уверенность, что это машина Мирры Михайловны?
— Ну так марка, цвет, сроки. Три дня назад, пацаны клянутся, там ничего не было. Думаешь, таких «рено» в розыске до фига? Да еще фигня какая-то за ветровым стеклом бултыхается.
— Скрипичный ключ? — Арина вспомнила, как Евгений Васильевич описывал машину.
— Сам не видел, но вроде того.
— Столкнул кто-то или сама съехала?
— Кто ж ее знает. Но место там не так чтобы опасное, так что я сказал бы, что «рено» специально с берега столкнули. Чтоб глаза не мозолила. Так-то ее могли до будущей весны не найти, а то и вовсе… Могло ведь и течением утащить. Нам просто повезло: пацаны местные порыбачить решили. Я думаю, на самом деле искупаться, но они не признаются. Но про пустой салон говорят очень уверенно. Не то с берега разглядели, не то ныряли.
— Ныряли? Они что, моржи?
— Они просто пацаны, которые, подозреваю, до ледостава купаться лезут. Твердят, что машина пустая.
— Может, там в багажнике труп той неуловимой девушки, что жертв выманивала? Типа маньяк избавился от помощницы?
— Все может быть, Вершина. В том числе и труп. Но не факт, что именно девушки.
— Даже если там нет трупа, улик скорее всего тоже нет, смыло все.
— Ну кто его знает. Даже в сгоревших машинах что-то, сама знаешь, находят, а тут вода. Кстати, почему он ее не сжег? Ну или она.
— Поймаешь — спросим. А пока надо водолазов вызывать, машину вытаскивать, обследовать…
Кастрюлька из-под вчерашнего борща так и скучала в раковине. Арина только вздохнула — не до того. Зато до комитета добралась в какое-то немыслимо рекордное время.
И водолазов Чайник подписал. Без восторга, впрочем:
— Ты понимаешь, Вершина, сколько это стоит? У тебя полет фантазии, а мне за фонды отчитываться. Что там с этой машиной, что ты там найти собираешься?
— Петр Ильич! Похищены два человека, один из них — ребенок! Десятилетняя девочка! А вы говорите фонды.
— Так это той консерваторской дамочки машина?