— Так вы идите пока, Галина Георгиевна, у нас тут дела следственные, а вы нам мешаете, — еще строже распорядилась Арина.
Когда Молодцов выводил «племянницу» из квартиры — вежливо, под локоток — та продолжала вопить про то, что она не какая-нибудь там, что она свои права знает и нечего тут всяким на ее законное имущество посягать.
Впрочем, Арина тут же про «племянницу» забыла. На Молодцова можно было положиться — он этой хабалистой тетке сейчас все как надо разъобяснит: и про права, и про всяких, и про законное имущество. Вдобавок еще и всю собственную «племянницы» подноготную выпытает. Чтоб не разыскивать ее потом по городам и весям. Отработать-то ее, как ни крути, надо. Вряд ли она и вправду что-то знает, но все же. Может, надо было на эту тетку Мишкина натравить? Впрочем, предварительную беседу Иван Сергеич проведет, а дальше видно будет.
Сейчас же важнее было понять — куда двигаться дальше. Пуля из «беретты», в соответствии с результатами вскрытия, пробила голову Шубина. А от «макарова» в таком случае куда делась? Не по голубям же, в самом-то деле, покойный Шубин палил. Тем более в полночь. Арина несколько растерянно обвела глазами комнату — как будто надеялась обнаружить пропавшую пулю от «макарова». Может, в квартире все-таки кто-то еще был, и Шубин его ранил?
Должно быть, она произнесла это вслух, потому что Лерыч задумчиво произнес:
— Гильзы «макаровской» не было, это я тебе еще при первом осмотре сказал. А вот пуля… Или в ком-то засела, в чем я лично сомневаюсь, разве что посетитель по воздуху летал, ну или в стенке застряла. Вряд ли мы при осмотре след выстрела пропустили, но… стенки разные бывают. Мы однажды, помню, так пульку прозевали: обои старые, лоскут под сквозняком отошел, результат — пуля в стене, а снаружи никаких следов. Так что я, пожалуй, для полного спокойствия посмотрел бы эту комнату на предмет посторонних металлических включений. Тут всего-то пятнадцать метров, быстро управимся.
— У тебя что, металлоискатель с собой? — изумилась Арина.
Зверев только плечом повел — мол, за кого вы меня держите, у меня все нужное с собой.
Дожидаясь, пока он обследует металлоискателем стены и прочие подходящие поверхности, Арина вышла в крошечную прихожую — еще раз осмотреться. Хотя чего там осматриваться! Узкое полуслепое зеркало, обувная полка, отец почему-то называл такую галошницей, вешалка с двумя куртками — легкой зеленоватой ветровкой и тяжелой коричневой кожанкой. Гм. Должно быть еще что-то зимнее, подумала она, не в кожанке же Шубин зимой ходил. Хотя кожанка солидная, модель «пилот», с меховым воротником и — она заглянула внутрь — такой же подстежкой. Если свитер потеплее, то вполне сойдет. Или зимнее на антресолях?
Она задрала голову. Вот, кстати, антресоли-то они тогда не осмотрели. Может, там целый архив спрятан. Подтянула притулившуюся под вешалкой табуретку поближе, взобралась, потянула на себя аккуратную, выкрашенную в цвет слоновой кости дверцу, немного опасаясь, что содержимое сейчас повалится ей на голову…
Но содержимого было немного. Кое-какая обувь, пакет с темно-зеленым пуховиком, пара-тройка пластиковых канистр, лыжи с двумя комплектами палок, старый потертый портфель…
Есть!
Усевшись прямо на пол, Арина отщелкнула замки, потянула дрожащими пальцами портфельные створки… и чуть не выругалась. Сверху возлежал пакет с новенькой фурнитурой для унитазного бачка. Под ним — три мотка разного провода, еще один пакет — тоже с сантехническими запчастями, включая лист чего-то похожего на белую резину и шмат давным-давно нигде не используемой уплотнительной пакли. Изолента — синяя и черная. Клещи. Ручная дрель. Гремящая банка из-под растворимого кофе — гвозди, шурупы и прочая железная мелочь. На самом дне портфеля покоились ножовка и небольшой топорик в брезентовом чехле. Арина прощупала дно и стенки портфеля — ничего. Ни потайных карманов, ни зашитых «ценностей». Просто старый портфель с инструментами. Не про ту профессию Маяковский писал, подумала она сердито: «изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды» — это ведь не про поэзию, это про нас, про следователей. Разве что ищем не только среди слов, но и среди всякого… мусора. Портфель она, впрочем, сложив в него «мусор», аккуратно вернула на антресоли. Еще и постаралась поставить его на то же самое место.
— Чего это у вас, Руслана Алексеевна… — донесся с лестничной площадки рассыпчатый мишкинский баритон.
Неожиданно донесся, так что Арина едва с табуретки не сверзилась.
Опираясь о косяк, спустилась на пол, сделала шаг, другой, осторожно потянула на себя входную дверь…
Нет, больше ничего не слышно, одно сплошное «бу-бу-бу». Побасовитее — Стаса, позвонче — соседкино. Хотя насчет «позвонче» не совсем правда. Руслана Алексеевна отвечала Мишкину как-то сипло, точно плакала недавно. А после и вовсе замолчала. Минуты через три замолк и Мишкин.
А из комнаты донесся зов Зверева:
— Вершина, ты где? Я закончил.
Действительно, времени его поиски заняли немного. Но результата — желаемого, во всяком случае — не принесли.