Затем она остановилась на минутку, чтобы собраться с мыслями.
– Перед выстрелом, он назвал ее шлюхой, бесполезной пьяной шлюхой. Она тоже отвечала ему всякими гадостями, – прошептала Эйвери, взглянув на мгновенье на Говарда. – Ужасные вещи. Затем я услышала выстрел и увидела их там. Он смеялся. На самом деле он смеялся надо мной, будто это было какой-то шуткой, которую я не поняла. Он сказал тогда: «Принеси мне лопату. Тебе надо похоронить мать».
Эйвери уставилась на него со слезами на глазах.
– И он заставил меня сделать это, – продолжила она. – Я пробыла там до наступления темноты. Я целиком вырыла яму. Мои ноги были черными от грязи. Я честно думала, что он собирается застрелить меня и бросить туда же вместе с ней. Я была так напугана. Каждая секунда казалась вечностью. Когда я закончила, было уже очень темно. Не было никакого света, кроме звезд. Все это время он наблюдал за мной. «Хорошая работа», – сказал он тогда и дотронулся до меня. Он дотронулся так же, как и всегда, только в этот раз он был сильнее. Сейчас я понимаю, что он позаботился о маме, и он думал, что теперь он может делать это и со
Она подняла глаза и сделала глубокий вдох.
– Вот тогда я и сбежала, – сказала она. – В ту же ночь я ушла из дома. Полиция нашла меня и попыталась вернуть обратно. Я рассказала им, рассказала все. Спустя несколько месяцев, которые я провела под опекой государства, меня отправили в приемную семью. Ты же не хочешь знать о
– Я хочу знать, Эйвери, – прошептал он так, словно жаждующий алкоголик выпрашивал последний глоток. – Я
В этот момент Эйвери разглядела в нем того, кем он был на самом деле: это уродство, его сморщенные черты, демонический взгляд. Он напомнил ей ту самую историю про бабочку и кокон. Он больше был похож на гусеницу из истории, то слизистое, странное существо, которое могло превратиться в прекрасную бабочку, но этого так и не произошло.
– Ты помог мне, – искренне сказала она. – И в жизни, и в деле. Больше я не вернусь. Больше нет необходимости.
Говард откинулся на спинку стула и медленно, немного по-дьявольски расплылся в улыбке. Но, в отличие от всех предыдущих встреч, это был слабый оскал, указывающий на брешь в его уверенности. Рэндалл больше не был уверен ни в чем.
– Вернешься, – сказал он. – Еще придешь.
Покинув помещение тюрьмы, Эйвери увидела пасмурное небо, впервые за неделю были облака. С первого дня расследования, она жаждала дождя, облаков, которые поддержали бы ее настроение. Сейчас ей было все равно.
Направившись к своей машине через огромную парковку, она почувствовала легкость. Впервые за долгое время, ничего не имело значения. На самом деле, холодный воздух и темные облака предвещали начало чего-то нового.
Она остановилась и сделала глоток холодного воздуха. Только сейчас Эйвери, наконец, осознала, что жизнь еще впереди.