– Я понимаю, что это далеко не то же самое, – сказала она Эйвери, – но мои предки развелись, когда мне было двенадцать. Мой отец погиб в ДТП, когда мне было пятнадцать. Я ненавидела мать. Сказать по правде, я до сих пор не до конца простила ее. Но я исправляюсь, особенно сейчас, когда ей так плохо. Разговаривая с ней, я поняла, что она больше не закрыта. Поэтому то, что происходит с дочерью… Просто дай ей время. Она сама вернется.
– На это вся надежда, – ответила Блэк, не испытывая и капли ее.
Келлэвей вышла и захлопнула дверь. Эйвери смотрела ей вслед, изо всех сил стараясь сдержать эмоциональный поток. Она отбросила мысли, не дав им шанс разыграться в голове, хотя они были слишком близки к Роуз.
«
Мысль была согревающей, такой приободряющей вишенкой на торте. Но Эйвери действительно сомневалась в ее реальности.
ГЛАВА 17
Часть ночи Блэк провела перед экраном ноутбука. Она пыталась отыскать места, где можно было заказать воронкового паука. Их количество было просто пугающим. Некоторые сайты казались совершенно противозаконными, хоть и были выполнены профессионально. Затем она позволила себе немного порыться в грязном белье Стефана Скотта. Она делала это не потому, что не верила в его невиновность, а потому, что он казался ей кем-то из основных обитателей подобных мелких сообществ, о которых сам и рассказал.
Эйвери прочла несколько его постов на одном из форумов любителей паукообразных, взяв информацию о его нике из статьи, опубликованной на специализированной страничке сайта Бостонского музея наук, которую, по ее личному мнению, не удалили лишь потому, что никто даже не вспомнил о ней. Также она прочитала, что приобретение ядовитых пауков, которые считались не «местными», чаще всего признавалось незаконным и неэтичным.
Когда она в очередной раз принялась просматривать материалы дела Лаунбрука, ее, наконец, осенило. Кто бы ни принес этих пауков в дом жертвы, он даже не подумал забрать их обратно. Если человек был помешан на них, то маловероятно, чтобы он просто бросил их там. Помимо этого, не стоило забывать, что, по словам Стефана, Лаунбрук пытался избавиться от страха.
«
Это казалось не особо убедительным, но все же имело право на существование.
О деле, в принципе, было гораздо сложнее думать, нежели она была готова признать. Честно говоря, после общения с Келлэвей, все мысли Блэк закрутились вокруг Роуз. Именно по этой причине ей было очень трудно объединить прочитанное на форумах с материалами дела Лаунбрука.
Она проверила свой телефон и заметила, что уже было 21:20. Несомненно, дочь находилась в баре, зарабатывая свои огромные чаевые, которыми успела похвастаться. Тем не менее, Эйвери рискнула набрать ее. Раздался всего один гудок и звонок был тут же переведен на голосовую почту. Блэк подумала оставить сообщение, но, в конце концов, решила, что не стоит этого делать. Роуз сама должна сделать шаг, когда остынет. Дочери придется пойти на это.
Но ее личная жизнь никогда особо не отличалась от работы. Эйвери была не из тех, кто придерживался принципа «время лечит», и считала, что терпение никак не поможет решить проблемы. Она знала, что дочь была профессионалом в этом плане и могла молчать очень долго. Вопрос заключался в том, сколько выдержит сама Эйвери.
– Вот дерьмо, – выругалась она в пустом доме.
Отложив телефон, Блэк захлопнула крышку ноутбука. Первый рабочий день оказался слишком изнурительным. Она не помнила, когда в последний раз ложилась спать до 23:00, но сегодня, кажется, был именно такой случай. Аналогично она уже отвыкла ставить телефон на зарядку возле кровати, собираясь спать, и сделала это впервые за три месяца.
Эйвери снова работала. Снова была наготове. И, хоть в этом и было некое давление, данный факт помог ей уснуть гораздо быстрее, чем за все время с момента смерти Рамиреса. Теперь, вместо размышлений о том, что она сделала не так, когда он погиб, Блэк сосредоточилась на том, что может сделать прямо сейчас, чтобы спасти других.
Пауки ползли прямо по ее рукам. Один из них достиг плеча и уже бежал в сторону шеи. Эйвери открыла рот, чтобы закричать, но вместо этого другая особь, размером с четвертак, спрыгнула с ее языка.
Именно этот прыгун изо рта помог ей на подсознательном уровне понять, что это было не что иное, как плохой сон.
Пауки лезли отовсюду: из паутин на потолке, из-под кровати, из ее волос, из-под одежды. Она подскочила в постели, понимая, что это вообще была не кровать, а одна из тех металлических ячеек в морге. Рядом лежал Альфред Лаунбрук. Хоть он и был мертв, его голова вращалась туда-сюда. Повернувшись в ее сторону, он улыбнулся. Из-за зубов показалась целая куча крошечных пауков.