Тейтум глотнул из своей кружки, наслаждаясь вкусом. Иногда нет ничего лучше пива.
— Есть мысли насчет расследования?
Зои раздраженно покачала головой.
— Я не могу сообразить, что он делает, — ответила она, выразительно указывая на снимки. — Можно подумать, что он играет с ними, как ребенок с куклами. Одевает, придает позу, переносит с места на место…
— А разве такое невозможно? Он же не нормальный человек.
— Да, разумеется, — ответила Зои. — Однако он не полностью оторван от реальности. Он претворяет в жизнь свои фантазии. Но я сомневаюсь, что эти фантазии заключаются в играх с куклами в натуральную величину.
— Откуда ты знаешь, что он не слышит какие-нибудь голоса в голове?
— Этот убийца холоден, расчетлив, спокоен. Человек с голосами в голове или чем-то подобным будет склонен к импульсивным поступкам, станет воплощать свой бред спонтанно, без раздумий. А наш убийца не импульсивен… ну, по крайней мере, в основном.
— В основном?
— На всех телах есть признаки посмертного сексуального акта, — пояснила Зои. — Это происходило до бальзамирования. Я думаю, именно тогда он действовал под влиянием импульсивного желания. Вряд ли он планировал эти сексуальные акты заранее.
— А почему ты так считаешь?
— На телах практически нет ссадин или царапин, хотя все жертвы были задушены, а некоторые — предварительно связаны. И это не случайность. После бальзамирования все ссадины останутся. Но соитие всякий раз грубое, жестокое. В эти моменты он полностью терял голову.
Тейтум сделал еще один глоток. Уже не такой приятный, как первый. Зои ухитрилась испортить пиво.
— Послушай, — сказал он. — Ты в пабе. Убери эти штуки, о’кей? Я плачу за любую выпивку, какую захочешь.
Она поджала губы.
— А завтра утром мы с тобой обсудим это дело. Подумаем вместе.
— Хочешь сказать, ты придешь с теорией, потом махнешь рукой на мою и заявишь, что я все это выдумала, чтобы не потерять зарплату?
— Я спорол херню. Извини.
— Ты сказал, что я такая же, как доктор Бернстайн.
— А ты сказала, что у меня недержание мочи.