Майнеры

– Я выиграл семьдесят тысяч. Ставки были семь к одному на 11 «А» класс. Поставил десять тысяч, учительскую зарплату за месяц.

Директриса побагровела.

«Ранее погибший, как известно, занимал должность директора Росфинмониторинга, и на этой должности он запомнился россиянам как непримиримый борец с отмыванием денег, коррупцией и взяточничеством. Множество финансовых учреждений, занимавшихся нелегальными операциями, были ликвидированы благодаря его непримиримости», – телевизор продолжал нагнетать страсти, и Ларин, конечно же, лучше других понимал, что произошло.

– И вы… вы еще смеете вот так говорить нам об этом?! Здесь! В моем кабинете?!

Ларин оглядел присутствующих.

– Конечно, ставки на спорт не являются законными в образовательном процессе, – кажется, если я ничего не путаю, президент выделил специальные игорные зоны на задворках нашей родины, но… тут их организовал лично Успенский. Я хотел убедиться, что ничего не напутал, и в качестве подтверждения своих догадок сделал ставку. Следственный эксперимент, знаете ли, Эльвира Анатольевна. Иначе он отвертится, скажет, ничего такого не было. Если вы хотели прямо сейчас меня уволить, давайте. Я выложу пленку с записью тотализатора и последующего избиения Успенского на Ютуб. Думаю, вышестоящим организациям будет интересно узнать, что творится в школе. Да и отец Успенского не обрадуется столь широкой огласке. А еще он узнает, что вы не пришли на матч, чтобы лично опекать единственного золотого медалиста. Впрочем, об этом он уже и так знает.

Эльвира с ненавистью посмотрела на Ларина. Ее грудь подымалась и опускалась, словно кислородная подушка агонизирующего больного, – резкими рывками.

«Если запись существует, – пронеслась в голове Комаровой шальная мысль, – Эльвире конец. И что значит «если»? Это был футбольный матч, у каждого болельщика в руках смартфон. Кто угодно мог заснять эту сцену, но, конечно, не каждый понимает, какую ценность она имеет.

«Вы думаете, преступление будет раскрыто? Убийцы будут найдены и наказаны?» – задавала вопрос толстогубая рыба с экрана. Человек с пустым безликим взглядом монотонно отвечал заготовленный текст: «Это даже не обсуждается. Правоохранительные органы разрабатывают несколько версий и, хотя выводы делать рано, мы не сомневаемся, что виновные в данном преступлении понесут заслуженное наказание».

– Я вам это так не оставлю, – прошипела Эльвира. Она обращалась теперь не к Ларину, а ко всем учителям, вместе взятым. Мельком взглянув на золотые часы, обвивающие ее тонкое запястье, она опрокинулась в кресло. – Совещание окончено, – сказала она, не глядя на присутствующих. – Все свободны.

Учителя покидали кабинет в непривычном молчании. Последней вышла Комарова. Закрывая дверь, она окинула взглядом помещение, подмигнула портрету президента, висящему над головой Эльвиры. Она бы поклялась на Библии, если бы знала, как это сделать, что тот подмигнул ей в ответ.

Глава 31

Утром, перед совещанием в школе, Ларин позвонил жене, она сказала, что их выписывают через неделю-полторы, если все пойдет хорошо. Поздно вечером она написала сумбурное сообщение, что Еву (Ларин обратил внимание на имя, которое предложил он) привезли в палату из реанимации и что с ней все хорошо. Насколько хорошо, он не понял, СМС не позволяет различить оттенки настроения жены, но понятно, что далеко не все так радужно.

Света написала так:

«Еву наконец-то привезли! Приезжала Марго, позвонили, что везут, я побежала, упала на скользком, разбила коленки. Когда прибежала, она в кроватке и смотрит на меня. Ждала! Узнала меня! Что бы ни случилось – я буду с ней…»

Ларин вздрогнул. Холодная колючая проволока обвила его грудную клетку, мешая вздохнуть. Словно на голову надели полиэтиленовый пакет, страшная догадка иглой проткнула сердце, и, наверное впервые в жизни, он прижал руку слева к груди. Давило с такой силой, как если бы груженый самосвал наехал колесом на грудь и остановился, заглушив мотор.

Ларин начал было набирать: что, как, расскажи подробнее. Стер, написал короче, но выходило все равно фальшиво, неискренне, наподобие того, как мнимые друзья спрашивают: «Как дела, как здоровье?» Он снова все стер, чувствуя себя полным ничтожеством, выглянул в окно, где ждала его скоковская «вольво».

– Пап, что случилось? – спросил Олег, доедая бутерброд на завтрак.

– Мама прислала сообщение, с твоей сестрой все хорошо.

– Да? А почему у тебя такое лицо? Это же…