«Просто доверься мне», – сказал он, взяв её за руку, словно это было совершенно естественно.
Так они и вышли из палаты, держась за руки.
Макензи немного оторопела, осознав, что действительно доверяет ему решительно и безоговорочно.
Идея Эллингтона была по-детски глупой, но Макензи на неё согласилась. По дороге из больницы к мотелю они заехали в магазин, где продавалась пляжная одежда для всей семьи, и там Эллингтон купил яркие до рези в глазах пляжные шорты. Когда они вернулись в мотель, Макензи помогла ему переодеться, придерживая Эллингтона для баланса, пока он снимал джинсы и надевал шорты. Затем она собрала их чемоданы, а он заплатил за комнаты.
На то, чтобы дойти до пляжа, у них ушло не больше двух минут. Эллингтон очень медленно шёл по деревянному настилу, ведущему к берегу. Макензи услышала, как он застонал, спускаясь по ступеням на песок. В сотне метров от них волны разбивались о сушу. Над головой парили чайки, крича что-то друг другу. Слева на мелководье несколько ребят играли в фрисби, танцуя в волнах.
Это был тот же участок пляжа, на который Макензи приходила как-то вечером с компьютером в руках. Они нашли ту самую скамейку, на которой она тогда сидела. На ней никого не было, хотя вокруг скамьи было повязано мокрое полотенце, забытое кем-то из отдыхающих.
Они сели на скамью, и Эллингтон посмотрел на океан с тем же восхищением, с которым обычно смотрят на него дети. «Ты любишь море?» – спросил он.
«Всю жизнь была к нему равнодушна, – ответила Макензи, – но с этим делом оно начало мне нравиться. Есть в нём что-то умиротворяющее и хаотичное».
«Прямо как будто говоришь о моей жизни, – сказал Эллингтон. Он вздохнул и посмотрел на часы. – Не знаешь, когда ближайший рейс на Вашингтон?»
«Ещё не смотрела. Сейчас проверю».
Он кивнул, не сводя глаз с океана: «Макензи… наша ночь вместе была чудесной, и я ни о чём не жалею. При этом я знаю… Я знаю твои принципы. Если ты считаешь, что наши отношения могут помешать работе, тогда я…»
Поцелуй не дал ему договорить. Это был медленный и страстный поцелуй, после которого Макензи мило улыбнулся Эллингтону. «Я об этом не думаю, – сказала она. – Пусть всё идёт, как идёт».
Эллингтон мгновение раздумывал над её словами, а потом, соглашаясь, кивнул.
«Прости, что сорвалась на тебя вчера утром, – сказала Макензи, – когда ты заговорил об отце. Всё, что его касается… очень сильно меня задевает, но я работаю над собой».
«Всё в порядке. Я понимаю. Это очень личное и болезненное воспоминание».
«Да, всё верно, но… в общем, в деле появилась новая зацепка. Это случилось совсем недавно. Я устала держать всё в себе и собираюсь всё тебе рассказать, если ты готов меня выслушать».
«Прямо сейчас?»
«Думаю, да».
Эллингтон воспринял её слова спокойно. Он больше не смотрел на океан. Теперь он так же внимательно смотрел на Макензи.