– Много ты понимаешь, мартышка.
Сестренка проигнорировала его слова.
– Но мне нравится, как ты танцуешь. Как белый, но все равно классно.
Сестренка, которая и сама была белой, тоже любила танцевать. Иногда после репетиции она ставила свою кассету, и они с Чаком танцевали на пару. Остальные ребята из группы наблюдали за ними, свистели и отпускали дурацкие замечания, а Чак с младшей сестренкой изображали лунную походку Майкла Джексона и хохотали как сумасшедшие.
Чак вспоминает, как учил младшую сестренку (Рамону?) лунной походке, и вдруг слышит дробь барабанов. Кто-то выстукивает простой роковый ритм, который «Ретро» играли во времена «Hang On Sloopy» и «Brand New Cadillac». Сначала он думает, что ритм стучит у него в голове, может быть, предвещая начало мигрени – в последнее время у него стали часто случаться мигрени, – но тут толпа впереди расступается, и Чак видит парня, сидящего за ударной установкой и выбивающего этот смачный позабытый ритм.
Джаред играл уже десять минут и не заработал вообще ничего, кроме жалкого четвертака, презрительно брошенного в Волшебную Шляпу мальчишкой на скейте. Двадцать пять центов за десять минут. Странное дело. В такой замечательный вечер, в четверг, когда выходные уже совсем близко, сейчас в его шляпе должно лежать как минимум пять долларов. Он не то чтобы сильно нуждается в деньгах, он вовсе не голодает, но человеку нужно не только питаться и платить за квартиру. Человеку необходимо самоуважение, и уличные выступления на Бойлстон-стрит – это вопрос самооценки. Здесь он на сцене. Он выступает. По сути, солирует. И количество денег, набравшихся в шляпе, – это прежде всего показатель, круто ты выступил или нет.
Крутанув барабанные палочки в пальцах, он усаживается поудобнее и начинает играть вступление к «My Sharona». Но оно звучит как-то неправильно. Как-то зажато. Он видит идущего в его сторону человека в костюме, этакого мистера Бизнесмена с портфелем в руке, и почему-то (бог знает, с какого вообще перепугу) ему хочется как-то отметить его приближение. Джаред переходит на регги, а потом на более плавные ритмы, нечто среднее между «I Heard It Through the Grapevine» и «Susie Q».
Впервые после того вступительного парадидла для проверки звука Джаред чувствует искру драйва и понимает, зачем он сегодня поставил ковбелл. Он бьет по нему на слабых долях, и его ритм начинает напоминать старую добрую «Tequila» группы «Champs». Получается круто. Он поймал драйв, а драйв – это такая дорога, по которой летишь, как на крыльях. Можно было бы немного ускорить ритм, может быть, подключить том, но он наблюдает за мистером Бизнесменом и прямо чувствует, что для этого дядьки оно не подходит. Джаред не знает, почему мистер Бизнесмен стал точкой фокусировки для его драйва, но это не важно. Иногда так бывает, просто бывает, и все. Драйв превращается в чью-то историю. Джаред представляет себе мистера Бизнесмена на отдыхе, в одном из тех мест, где подают коктейли с маленькими бумажными зонтиками в бокалах. Может быть, он там с женой. Или с личной секретаршей, пепельной блондинкой в бирюзовом бикини. И они слышат как раз эти ритмы. Слышат, как барабанщик разогревается перед вечерним концертом, пока не зажглись бамбуковые факелы.
Джаред уверен, что мистер Бизнесмен пройдет мимо, спеша по каким-то своим бизнесменским делам. Шансы, что он что-то бросит в Волшебную Шляпу, колеблются где-то в районе нуля. Когда он уйдет, можно будет сыграть что-то другое, дать ковбеллу отдохнуть, но пока надо держать уже заданный – правильный – ритм.
Однако вместо того чтобы прошествовать мимо, мистер Бизнесмен останавливается. Он улыбается. Джаред улыбается ему в ответ и кивает на шляпу, ни на миг не сбиваясь с ритма. Мистер Бизнесмен не замечает его кивка и не кормит голодную шляпу. Он ставит портфель на асфальт, между своих черных бизнесменских туфель, и начинает двигать бедрами в ритме барабанных ударов. Только бедрами: остальные части тела остаются неподвижными. Его лицо совершенно непроницаемо. Взгляд устремлен в одну точку где-то поверх головы Джареда.
– Давай, покажи класс, – говорит какой-то молодой человек и сыплет в шляпу монетки. Не за игру, а за сдержанный джайв мистера Бизнесмена, но это нормально. Джаред не возражает.
Он подключает хай-хэт, бьет по тарелке быстрыми скользящими ударами, как бы дразнит ее, почти ласкает. Ковбелл тоже в деле, на слабых долях. Джаред жмет на педаль, добавляя немного басов. Получается круто. Дядька в сером костюме похож на банкира, но его танцевальные движения – это что-то из совсем другой оперы. Он поднимает руку и принимается прищелкивать пальцами в такт. На тыльной стороне кисти белеет маленький шрам-полумесяц.
Чак слышит, как меняется ритм, становясь более экзотичным, и на мгновение почти приходит в себя, чуть было не идет прочь. Но потом думает:
Сам Чак уже много лет не ловил эту волшебную, упоительную
Барабанщик с изумлением и восторгом кричит ему:
– Круто!
Барабанщик наращивает темп, переключается с ковбелла на напольный том, жмет на педаль, продолжая оглаживать палочкой звонкий хай-хэт. Вокруг собираются люди. Деньги льются потоком в Волшебную Шляпу: не только монеты, но и бумажные купюры. Здесь что-то происходит.
Два молодых человека в одинаковых беретах и футболках с эмблемой «Радужной коалиции» стоят впереди небольшой толпы. Один из них бросает в шляпу бумажку, похоже, в пять долларов, и кричит:
– Давай, мужик! Жарь!