– Ну, иди отдыхай. Ты хороший мальчик. Я рада, что ты у меня учился.
Он направился к выходу, но замешкался на пороге.
– Мисс Ричардс, вы верите в призраков?
Она надолго задумалась.
– Мне кажется, настоящие призраки – это наши воспоминания. А те призраки, которые воют и гремят цепями в коридорах старинных замков, бывают только в кино и в книгах.
И, может быть, еще в башне в дедушкином доме, подумал Чак.
– Хорошего тебе лета, Чаки.
Лето было хорошим до тех пор, пока не умерла бабушка. Это случилось в августе, средь бела дня. В магазине, у всех на глазах. Не самая славная смерть, даже, наверное, слегка унизительная, но зато люди на похоронах могли смело сказать: «Слава богу, она умерла без мучений». Другая фраза, звучавшая на поминальной службе: «Она прожила долгую, достойную жизнь», – не совсем соответствовала действительности; Саре Кранц было немногим за шестьдесят. Она даже не дожила до шестидесяти пяти.
Дом Кранцев на Пилчед-стрит вновь наполнился неизбывной печалью, и на этот раз не было никакой поездки в Диснейуорлд, обозначавшей начало возвращения к нормальной жизни. Чак снова стал называть бабушку «бобэ», по крайней мере в собственных мыслях, и часто плакал по ночам. Рыдал, уткнувшись лицом в подушку, чтобы дедушка ничего не услышал и не расстроился еще больше. Иногда он шептал: «Бобэ, я по тебе скучаю. Бобэ, я тебя люблю», – пока не проваливался в тяжелый, беспокойный сон.
Дедушка носил траурную повязку на рукаве. Он заметно осунулся, похудел, перестал отпускать шутки и выглядел гораздо старше своих семидесяти лет. И все-таки Чак ощущал (или думал, что ощущает), что дедушке как будто легче дышалось. И его можно было понять. Когда постоянно живешь с грузом страха в ожидании неизбежного и неизбежное наконец наступает, человеку становится легче, что все уже позади. Разве нет?
После смерти бобэ Чак перестал ходить к двери в башню, но в самом конце летних каникул, за пару дней до начала учебного года, пошел в магазин, где у бабушки случился сердечный приступ. Он купил лимонад и батончик «Кит-Кат» и спросил у продавца, где именно находилась та покупательница, которая умерла прямо в торговом зале. Продавец, обильно покрытый татуировками парень лет двадцати, с зализанными назад светлыми волосами, противно усмехнулся:
– Тебе, мелкий, зачем эта жуть? Ты что… я не знаю… решил податься в маньяки?
– Это была моя бабушка, – ответил Чак. – Моя бобэ. Я был в бассейне, когда это случилось. Вернулся домой, и дедушка мне сказал, что она умерла.
Продавец вмиг перестал улыбаться.
– Прости, парень. Она стояла там. В третьем проходе.
Чак пошел в третий проход, заранее зная, что там увидит.
– Она потянулась за хлебом, – сказал продавец, – и вот тут-то оно и случилось. Она, когда падала, уронила почти все буханки с той полки. Ты извини, может, это излишние подробности.
– Нет, – сказал Чак и подумал:
Чак перешел в седьмой класс и учился теперь в средней школе Экер-Парк. На второй день учебы он прошел мимо доски объявлений рядом с дверью в секретариат – прошел, но тут же вернулся. Среди красочных объявлений о наборе в школьный оркестр, клуб активистов и различные спортивные секции висел плакат с изображением танцующей пары: мальчик и девочка застыли на середине движения, он поднял руку повыше так, чтобы она могла кружиться. Сверху яркими, разноцветными буквами было написано: «НАУЧИСЬ ТАНЦЕВАТЬ!» Снизу: «ОТКРЫТ НАБОР В ТАНЦЕВАЛЬНУЮ СТУДИЮ «КРУТИМСЯ-ВЕРТИМСЯ»! СКОРО ШКОЛЬНЫЙ ОСЕННИЙ БАЛ! СРАЗИ ВСЕХ НА ТАНЦПОЛЕ!»
Перед глазами у Чака с болезненной четкостью встала картина: бабушка в кухне протягивает к нему руки. Щелкает пальцами и говорит: «Потанцуй со мной, Генри».
ebooksa