Я потираю колено и снова ощущаю себя девятилетней. Я чувствую себя очень маленькой, грустной и напуганной. Я чувствую, как к глазам подступают слезы. Я чувствую все это, но память о событиях остается смутной. Только чувства.
— Он помогал вам чувствовать себя надежно и уверенно, Элли? Он давал вам понять, что любит вас?
— Нет, — тихо отвечаю я и думаю о маленькой девочке на моем рисунке, искавшей в лесу своего отца-дровосека. Ее отец, большой и сильный, должен был прийти на помощь со своим топором и разрубить злые лианы, угрожавшие задушить ее и затащить в сырую землю, где она сгниет в одиночестве.
— Он отослал меня прочь. Сначала к сестре моей матери, потому что он все время работал и много путешествовал. А потом меня отправили в закрытый пансион.
— Он любил вашу мать?
— Он постоянно беспокоился о ней, чрезмерно заботился о ней, возил ее к разным врачам или ругался с ней из-за спиртного или таблеток.
— Что вы чувствовали по этому поводу?
Я смотрю ему в глаза.
— А как вы думаете?
— Возможно, вы думали, что все внимание доставалось ей.
У меня непроизвольно напрягаются мышцы живота.
— Возможно, — говорю я и пожимаю плечами.
— Это положение изменилось после того, как ее не стало?
— Нет. Как я сказала, он фактически избавился от меня. Конечно, он платил за мой уход и обучение, но вроде как не помнил о моем существовании.
— Что вы чувствовали по этому поводу? — повторяет он. Это что, издевка?
— Господи, — я встаю и подхожу к окну. Выглядываю на улицу. Сегодня идет дождь, и детская площадка опустела — там только мужчина, выгуливающий крошечную собачку. — Сами подумайте, что я могла чувствовать по этому поводу? Я ненавидела его. Я любила его.
— Вы все еще ненавидите его?
Я колеблюсь.
— Да. И нет. Противоречивые чувства.
— Он властный человек с очень внушительной харизмой, так?