— Около четырех пополудни.
— Принято, шестнадцать-ноль-ноль. Сколько людей на борту?
— Двое взрослых.
Яхта раскачивалась, подхваченная мощным отливным потоком от скал. Вода шлепала по корпусу. Мартин выставил судно носом к волнам, чтобы избежать бортовой качки. Мы вошли в тень утесов, и радиосигнал начал прерываться.
Мартин отключил радио и окинул меня взглядом. У меня гулко застучало сердце. Я ждала, когда он скажет, что не собирается убивать меня или пугать до смерти, но он этого не сделал. Но я больше не провоцировала его, поскольку до меня дошло, в каком одиночестве мы оказались. Ничего, кроме моря во всех направлениях. Я была у него в руках. Если бы я упала за борт или меня столкнули, никто бы не узнал об этом. Я нервно сглотнула и отвернулась.
— Держись, — сказал он.
Прежде чем я успела отреагировать, он внезапно дал полный ход и направил яхту в набегавшие волны. Ветер свистел у меня в ушах, но мы продолжали набирать скорость. Я плотнее натянула бейсболку. Мы почти вышли на глиссаду, и нос судна снова и снова поднимался, разбивая пенистые гребни, словно они были сделаны из пористого бетона. Регулярные толчки отдавались у меня в костях, в зубах и даже в мозге. Я стиснула зубы и обхватила себя руками, стараясь ослабить тряску, пока мы поглощали милю за милей океанического пространства. Ветер выбивал слезы у меня из глаз.
Я оглянулась. Джервис-Бэй, оранжевые утесы и дальняя возвышенность — все это исчезало в голубой дымке над Австралией. Мартин заметил, куда я смотрю.
— Видишь эти холмы к северу от Джервиса? — крикнул он и указал рукой. — Там находится устье Агнес-Ривер. Оттуда лодочники выходят в бухту, к офису продаж.
Суша полностью растворилась в туманной дымке. Не осталось ничего, кроме окаймленных пеной валов, а море, еще недавно серо-зеленое, приобрело глубокий кобальтово-синий оттенок.
Высоко над нами кружили крачки, и альбатрос летел за нашей яхтой.
Судно дернулось и замерло. Я приоткрыла глаза под распухшими веками. Мои губы были покрыты соленым налетом. Вокруг меня катались бутылки и пустые банки из-под винного кулера.
Я снова услышала крик.
— Элли!
Я заморгала и попыталась встать, но упала обратно, когда яхту качнуло. Я была пьяна. Меня тошнило. Нос судна ритмично поднимался и опускался в набегавших волнах.
— Элли! Ради бога,
Я повернула голову и увидела Мартина. Шок пронзил меня, как электрический разряд. Нижний конец его удочки был вставлен в кожаный держатель на поясном ремне. Верхняя часть удочки согнулась почти вдвое, пока он сражался с крупной рыбиной. Леска загудела, когда рыба, захватившая наживку, попыталась уйти на глубину. Я смотрела на это в растерянной беспомощности, стараясь понять, что происходит. Когда рыба начинала уставать, Мартин начинал бешено накручивать лесу на катушку. Его лоб блестел от пота, лицо раскраснелось.
— Она неправильно зацепилась. Ради бога, Элли, хватай рыбный сачок!
Я начала оглядываться по сторонам. Он злобно выругался.