Единственный ребенок

После сна под действием лекарства левая сторона головы у Сонгён жутко болела. Бросив взгляд на часы, она увидела, что уже половина второго ночи. Ей не хотелось оставаться в постели рядом с Хаён. Заснуть по новой рядом с ней будет непросто. Сонгён тихонько встала и вышла из спальни.

30

Начальник охраны, которому сразу сообщили, куда повезут пострадавшего заключенного, стоял у входа в приемный покой больницы. Вид у него, насквозь промокшего под дождем, был довольно жалкий.

Нахмурившись, он следил, как носилки с Ли Бёндо выносят из скорой. Тюремная роба у того была вся в крови, лицо тоже.

Переложив Ли Бёндо на поджидающую его больничную каталку, его завезли внутрь.

— Что, черт возьми, произошло? Почему он в таком виде? — накинулся начальник на одного из охранников, вылезающего из скорой.

— Точно не знаю. Я только увидел на мониторе, как он чем-то полоснул себя по горлу, — ответил тот.

Сильно потерев лицо ладонями, начальник охраны испустил тяжкий вздох.

— Он просто хочет нам напакостить. Какого черта он это сделал, когда совсем недавно у нас уже было самоубийство? — вопросил он.

Пока непонятно, сколько крови потерял Ли Бёндо, но если тот и впрямь перерезал себе горло, то хорошего не жди.

Новые заморочки были сейчас начальнику совсем ни к чему.

Ведь совсем недавно его буквально загоняли в хвост и в гриву, разбираясь с причинами самоубийства Сона Кичхоля. Если всем станет известно, что нечто подобное случилось опять, то на сей раз всю полноту ответственности возложат только на него и отправят в отставку. Ли Бёндо надо обязательно вернуть к жизни.

Проглотив готовые сорваться с языка ругательства, начальник охраны зашел в приемный покой.

Ли Бёндо уже отвезли в операционную, где переливали кровь и зашивали рану. Хирурги сообщили начальнику, что, к счастью, порез не затронул артерию и что состояние пациента остается стабильным. Оказалось, что потеря крови была вызвана в основном раной на голове, а не порезом на шее. В общем, начальник охраны наконец-то мог немного расслабиться.

После операции Ли Бёндо отправили в охраняемую палату. Посмотрев, как продолжается переливание крови и как преступник спит, размеренно дыша, начальник глянул на часы и зевнул.

Ему хотелось просто придушить поганца, припомнив, как пришлось проснуться посреди ночи и под проливным дождем сломя голову мчаться на машине в больницу. Как бы не заболеть теперь… Подумав, что Ли Бёндо обязательно отплатит ему за весь этот переполох, начальник вышел из палаты, оставив на посту двух приехавших с ним охранников — одного в палате, другого в коридоре. С порезом на шее и такой потерей крови Ли Бёндо было трудно даже просто встать. О побеге не могло быть и речи.

Однако, уже дома, в постели, пытаясь наверстать упущенный сон, начальник никак не мог избавиться от дурного предчувствия.

С самого первого дня в тюрьме Ли Бёндо постоянно действовал ему на нервы. Он был в точности как Ю Ёнчхоль, который желал особого с собой обращения. Регулярно создавал проблемы, выдвигая совершенно непомерные требования, и раздражал охранников, строча жалобу за жалобой.

Потом припомнилась та женщина, криминальный психолог.

Размышляя об этом, начальник охраны осознал, что Ли Бёндо заметно изменился после бесед с ней. В камере вел себя тихо — наверное, потому что нашел себе новую игрушку. Однако потом стал заметно более беспокойным. А когда выяснил, что она больше не придет, это его беспокойство и вовсе зашкалило. Попытка самоубийства вполне могла иметь какое-то отношение к ней.