Искупление кровью

22
18
20
22
24
26
28
30

Марианна утешилась, мирно задремала. Проснулась послушать скорый, раскаляющий рельсы по ту сторону стены… Вскоре она сама будет в числе пассажиров такого вот поезда. И они отыщут друг друга.

Она пустилась в плавание. Как тогда, в камере. По реке, где кувшинками расцветали мечты, а кошмары таились на дне, как утопленники. Шансов нет, выпал несчастливый номер.

Марианна снова, еще раз вернулась в зал суда.

Приговор обрушивается на нее, как удар молнии. Пожизненное, с правом досрочного освобождения только по истечении двадцати двух лет. Ее убивают, без всякой жалости, и заколачивают крышку гроба. Оставляют несколько дырочек, чтобы дышать. На двадцать два года. А ей и двадцати нет…

…Она повернулась на другой бок. Будто перевернула страницу.

Зачем думать об этом теперь, когда она вышла из тюрьмы? Вышла из тюрьмы, неужели? И какой ценой?

Другие образы стали проходить перед ней. Куда более красивые. Хотя происходило все в карцере, в глубинах дисциплинарного блока…

Понедельник, 11 июля

Каков трус! Даже не решается снова ступить ногой в мою комнату!

Но в конечном итоге не так-то это и плохо. Марианна не видела его с того самого субботнего утра, когда он поцеловал ее и вышел из комнаты. Потом Лоран и Филипп по очереди носили ей еду. Комиссар не показывался. Хотя она слышала его голос, узнавала шаги в коридоре.

Марианна проснулась рано и благоразумно дожидалась завтрака. Под урчание в пустом желудке. С настоятельной необходимостью облегчить мочевой пузырь.

Она сверилась с неизменными зелеными кристаллами: восемь часов тридцать минут. Лорану пора бы прийти.

— Черт, да поторопитесь вы!

Наконец ключ поворачивается в замке. Она остолбенела, увидев, что входит Фрэнк.

— Круассаны для мадемуазель! — объявил тот.

Поставил поднос, снял с нее наручник. Мгновение они вглядывались друг в друга, она первой опустила глаза. Потом направилась в ванную.

Фрэнк растянулся на постели, подложив руки под голову.

— Я уж думала, вы покойник! — бросила она, вернувшись. — Два дня от вас ни слуху ни духу…

— Ты скучала?

— Да ни за что на свете.