Лоран ввалился в кухню с мрачным видом. Бросил газету на стол.
— Письмо опубликовали, — сообщил он.
— Это скорее хорошая новость! Тогда почему у тебя такая вытянутая физиономия?
— Бахман мертв… Покончил с собой в камере сегодня ночью. Только что объявили по радио. В газеты это еще не попало, — уточнил Лоран.
Фрэнк не сразу обрел дар речи. Был совершенно уничтожен.
— Нельзя, чтобы Марианна узнала об этом, — пробормотал он наконец. — Иначе все пропало…
— У нее в комнате радио и телевизор, — напомнил капитан с олимпийским спокойствием.
— В данный момент она прикована к кровати… Мы понесем ей завтрак… Ты пройдешь в ванную и заберешь радиоприемник. Найди, на хрен, какой-нибудь предлог, скажи, что твой сломался.
— А телевизор? Не думаю, что она его часто включает, но… Если я и его тоже унесу, она что-то заподозрит.
— Я уведу ее на прогулку в сад, ты за это время там что-нибудь отключи… Хоть наизнанку вывернись, но чтобы телевизор не работал, когда мы вернемся. Ни изображение, ни звук. И Филиппу обрисуй ситуацию, скажи, чтобы попридержал язык.
— Я этим займусь.
Комиссар взял у друга сигарету.
— Что-то ты стал много курить в последнее время…
— Нервничаю.
— Оно понятно… Но не переживай. Достаточно будет показать ей сегодняшнюю газету… Она увидит письмо, это ее утешит. Так или иначе, завтра все будет кончено.
Фрэнк ставил тарелки на поднос. Руки у него немного дрожали. Как она могла узнать? Увидеть в кошмарном сне ужасную реальность? Что за невероятным даром обладает она?
В два часа дня Фрэнк снова появился у нее в комнате. Что-то доселе невиданное читалось у него в глазах. Грусть пополам с нежностью. И решимость. Она сразу все поняла. Фрэнк снял наручник, взял ее за руку.
— Пошли вниз…
Она дала себя увлечь навстречу судьбе, крепко сжимая его руку, пока они спускались.
— Сегодня, да?