Именинница

— Бузина. Я сама собирала, вкус просто фантастический, пробуйте.

Свой стакан женщина осушила одним глотком.

— Думаю, я вас поняла. Пока вы рассказывали, я взвешивала «за» и «против». Сторона, на которой придется поступиться своими принципами, перевешивала все больше. То есть это срочно, вы сказали?

— Не уверен, что она еще жива. Есть основания полагать, что потенциальный убийца знает больше, чем я, — ее адрес, новое имя. Но, даже если поздно, я должен убедиться в этом наверняка.

Лицо Шарлотты М. Андерсен все еще отражало напряженную внутреннюю борьбу. Такая и была эта женщина все эти годы — непреклонная, неподкупная, с железными принципами.

— Я назвала ее Ханна. С «h» на конце, думала, так смотрится благороднее.

Тем труднее оказалось потом отложить ее папку подальше, каким благоразумным ни представлялось бы ей самой такое решение.

— Новая фамилия — Ульсон… Ханна Ульсон — под таким самым обыкновенным именем она зарегистрирована в реестре народонаселения… Ульсоны — надежная бездетная семья, раньше часто нам помогали. Спустя два года ее удочерили официально. Я регулярно навещала Ханну. Все шло хорошо, поэтому со временем мы расстались. Ульсоны не нуждались в контроле ни со стороны муниципалитета, ни с моей. Думаю, я не раз встречала ее в городе, но не узнавала. В эти годы дети меняются быстро.

— Ульсон?

— Да.

— Где?

— Красивый дом в полумиле от города. Уверена, что по крайней мере родители до сих пор живут там.

Эверт Гренс никогда не был хорошим бегуном и не становился лучше в этом отношении с возрастом, особенно после того, как ему раздробило колено разрывной пулей. Но сейчас он бежал в буквальном смысле — вниз по лестнице к машине. Вперед — на окраину солнечной идиллии, к дому, где девочка, некогда такая одинокая, выросла в окружении семьи во взрослую женщину.

Гренс надеялся, что не опоздал.

Что она жива.

Биргерярлсгатан спала, как и весь центр Стокгольма.

При том что время приближалось к полудню, скоро обед. Автобусы были такими же безлюдными, как и тротуары, мимо которых они проезжали. Лениво передвигавшиеся продавцы в магазинах мало чем отличались от манекенов. В уличных кафе не предлагали ничего, кроме медленно плавящихся на солнце бургеров и бутербродов. Тридцать три градуса, при полном безветрии, ощущались на все тридцать пять, и уже не летнее тепло, а адская жара подспудно нагнетала панику.

Но Пит Хоффман думал о своем. После двух часов наблюдения за окнами офиса на пятом этаже он был уверен, что нужные ему люди на месте. Приблизив лицо к лобовому стеклу, он мог даже видеть одного из них за косо задернутой шторой. И это был тот самый человек, который вчера наблюдал за его домом, где спали Зофия, Хюго и Расмус. Это он послал Пита ко всем чертям, когда тот спросил у него зажигалку. Охранник не узнал своего бывшего напарника. Маскировка выдержала испытание, по крайней мере в полумраке, с волосами, наполовину прикрывающими лицо, и надвинутой на лоб бейсбольной кепкой.

Те, кто угрожал Питу, думали, что сейчас он выполняет их задание — развязывает гангстерскую войну. Могло ли прийти им в голову, что он подошел к ним так близко, — сидит и наблюдает за теми, кого наняли наблюдать за ним?

Пит вышел из машины, пересек улицу, подошел к подъезду 32В и позвонил в домофон.