Именинница

Мы ехали в аэропорт ночью, по узкой, ухабистой дороге. Но потом в глаза ударил свет, появился незнакомый автомобиль, и я увидела черный мужской силуэт.

Почему ты называешь себя Лилай?

Лорик целился в меня через боковое стекло и говорил не своим голосом.

Почему — отвечай!

Я попыталась спрятаться и впервые пожалела о том, что я не Ханна Ульсон.

Потому что я…

Тетю трясло от страха. За меня, потому что Лорик целился в меня, и он бы действительно меня убил.

… мой отец.

Потом произошло то же, что и здесь.

Пуля попала не в Зофию Хоффман, а в Заравича, который рухнул на пол спальни. И это не меня тогда застрелили, а Лорика, который перевесился в окно верхней частью корпуса и смотрел на меня удивленными гла- зами.

После этого тетю Весу затрясло еще больше.

Она выстрелила через дверцу автомобиля. Она, которая в жизни никого не убила и терпеть не могла оружие, в тот вечер взяла с собой пистолет, оставшийся от старшего брата. И догадалась развернуть его влево, не вынимая из кармана жакета, и послать пулю чуть под углом, пока Лорик кричал на меня.

Я не сразу поняла это, но именно тогда все началось по-настоящему.

Спустив курок, тетя произвела стартовый выстрел. Все чувства и мысли, фрагменты памяти, которые никак не хотели складываться в нечто целое, наконец сложи- лись.

Он стал одним из главных выстрелов моей жизни, одним из моментов, которые до сих пор день ото дня я проживала одна. Маленькая девочка, которой снились кошмары, со временем стала подозревать, что за ними стоит реальная жизнь. И что были папа с мамой, и старший брат, и старшая сестра, и выстрел, после которого все они исчезли.

При этом я выжила. Вот какие чудеса творит любовь! Тумас и Анетта заботились обо мне, защищали.

Но со временем даже этого стало недостаточно.

С того самого дня, когда он упал с балкона.

Я на это не рассчитывала. Мне было четырнадцать лет, а парень зашел слишком далеко. Сама не знаю, откуда во мне взялось столько ярости и силы. Так стоит ли удивляться тому, что я так и не смогла объяснить полиции того, чего не понимала сама?

Раньше такого не было, но я всегда оборонялась. Возможно, даже слишком активно. Никому не дозволяла обидеть себя безнаказанно, и мои знакомые, одноклассники это знали.