Именинница

Они больше не рыдали.

Покой — так можно было назвать это состояние, когда тело словно наполняется тишиной.

— У меня нет детей.

— Почему?

— Так сложилось.

Эверт Гренс сидел в кресле, под дулом направленного на него пистолета. И единственной пришедшей ему на ум темой разговора в такой ситуации были его так и не рожденные сыновья и дочери. То единственное имело значение.

— Но был один ребенок, о котором я думал много лет, который сопровождал меня по жизни и чья судьба всегда меня интересовала.

Они снова посмотрели друг на друга. Теперь Гренс совсем не был уверен в том, что она не выстрелит. Эти глаза, одержимые и в то же время смирившиеся¸ каким бы невозможным ни казалось это сочетание, смотрели буквально сквозь него. Никогда прежде Гренс не испытывал ничего подобного, хотя, казалось бы, чего только ни повидал на своем веку.

— … маленькая девочка, которая прыгала на одной ноге из комнаты в комнату. А когда я взял ее на руки, прислонилась к моему плечу.

Все та же острота во взгляде, твердость в руке. Она слышала его, возможно, слушала. Может, даже поняла, но не дала словам проникнуть слишком глубоко. Разве на пару мгновений утратила над собой контроль.

— А я никак не могла вспомнить папу, как ни старалась. Но тебя, комиссар Гренс, я запомнила. Не имя даже, а то, как ты нес меня, обнимал… это осталось со мной навсегда. Иногда я спрашивала себя, было ли это на самом деле или привиделось мне во сне? Что, если я принимала сон за действительность?

До сих пор она стояла спиной к маленькой кухне, а теперь быстро развернулась и подбежала к окну. Потом оглянулась на Гренса.

— Они прибыли… группа захвата.

— Это ничего не значит. То, что я тебе предлагал, остается в силе. Если хочешь, мы поедем в Крунуберг одни, только ты и я. И никто не пострадает. Тебя приговорят к минимальному сроку. Доверься мне, как доверилась тогда. Ты все еще молода, Амелия, и после освобождения впереди у тебя будет долгая жизнь. А это навсегда останется в прошлом.

— Ты знаешь, что никакая я не Амелия. И что это никогда не останется в прошлом тоже.

Амелия, которая была Ханной, а еще раньше Заной… Гренсу казалось, что он видит всех трех одновременно. Маленькую девочку, которой пришлось начать жизнь с нуля. И ту, которая проявила столько изобретательности и терпения. Подала документы в полицейскую школу. Навела где нужно справки о своем прошлом. Используя статус будущего полицейского, расправилась со своими врагами. И использовала любую доступную информацию, чтобы оставаться на шаг впереди всех, — будь то из мобильника Гренса или современного оборудования, спрятанного в коридоре отдела криминальных расследо- ваний.

— Семьдесят два часа, комиссар, вот все твое время. Ровно столько было тебе его отведено, чтобы найти достаточно улик для предъявления обвинения. И ровно столько, если верить протоколам судмедэкспертов, я жила со своей мертвой семьей.

Несколько дней и ночей.

Гренс даже не пытался себе представить, как повлияло это испытание на маленького ребенка.

— Амелия, я… может, ты хочешь, чтобы я называл тебя Заной? Я могу…