Что ж… кто я такая, чтобы с ним спорить.
– Мне кажется, будто в моей голове поселился посторонний человек. Я слышу его мысли или… он словно разговаривает со мной. Я говорю «посторонний», потому что понимаю, что на самом деле такого не может быть. Я – это просто я. И все эти мысли принадлежат только мне. Но… меня словно отторгает мой же организм. Как будто моё тело, мои действия и мысли мне не принадлежат. Словно это я чужая. И мне не место в этом теле.
– Что он говорит вам, Лера? Какие мысли транслирует?
Хмурюсь, опускаю взгляд на свои бледные худые кисти.
– Разные. Это… во многом зависит от ситуации.
– Приведите пример. Любой. Самый первый, что приходит на ум.
– Я… Он твердит, что я слабая, что не справляюсь. Вообще ни с чем не справляюсь. А ещё… он твердит о смерти.
Наконец, мне удаётся посмотреть на доктора и не отвести взгляда. Несколько долгих секунд его светлые глаза держат со мной пристальный зрительный контакт.
– О вашей смерти, Лера?
– Да, – будто шелест слетает с моих пересохших губ.
– Вы думаете о суициде?
Меня словно бьёт током, после чего я буквально возвращаюсь в реальность – вновь обретаю способность нормально слышать, чувствовать, думать. В очередной раз отворачиваюсь к окну.
– Нет. На самом деле… думаю, я не хочу умирать.
Снаружи так пасмурно и мрачно. Кажется, там идёт дождь и меня не покидает ощущение странного и крайне неприятного дежавю. Я будто из раза в раз иду по одному и тому же кругу. Не могу остановиться. Не могу вернуться назад. И сойти с этого треклятого круга… тоже не могу.
– Скажите, Лера, в последние дни с вами не происходило ничего… – Виктор пытается подобрать подходящее, но максимально мягкое слово, – нехорошего? Быть может, вас кто-то обидел?
В глотке надувается противный колючий ком. Тщетно пытаюсь проглотить его, но затем не выдерживаю и тянусь за стаканом воды, что стоит на небольшом журнальном столике рядом с креслом.
Я ведь не могу рассказать ему об этом…
Не могу!
Да и какова вероятность, что он вообще мне поверит?
А даже если поверит… уже слишком поздно.