Мои мысли скачут:
– Когда она утихомирилась?
Он вытирает пот со своего розового лба.
– Не знаю, несколько недель назад.
– Но ведь именно тогда Рэйчел и пропала! Неужели вы не понимаете? Тут может быть связь.
Предполагаю ли я, что Эдди во всем этом замешана? Я обещала себе не делать поспешных выводов, но положение Эдди таково, что она первая на подозрении.
– Мы не расследуем связи; мы расследуем преступления.
– Но если все-таки что-то случилось?
– Что уж тут поделать. Я коп, а не путешественник во времени.
Я трясу головой, исполненная отвращения, нашего с тобой общего отвращения.
– То есть вы сидите здесь весь день и залипаете в телефончик, пока люди пропадают, пока их убивают? И еще смеете называть себя копом?
Он закрывает уши.
– Боже мой, я будто опять слышу голос той женщины, снова и снова.
Эти слова отрезвляют меня, заставляют замолчать. Как только становится ясно, что я больше не собираюсь ничего говорить, он убирает руки с ушей и кладет их обратно на свой телефон. Наконец он говорит:
– Если вы можете предоставить мне что-то конкретное, какие-нибудь доказательства, что преступление имело место… Нечто большее, чем эти гнусные идейки, блуждающие в вашей маленькой голове…
– Я найду вам ваши доказательства. А когда найду, то вы пожалеете, что не послушали меня.
Он поднимает на меня глаза, наши взгляды встречаются, и, смягчившись, он произносит:
– Вот что. Хочешь совет? – Он разминает шею. – Держись от семьи Бард как можно дальше.
Потом его голова опускается, и он бормочет себе под нос:
– Ну уж это выходит за рамки служебного долга. Я так думаю.