Неподписанный конверт обнаружился на каминной полке в гостиной Адмиральского дома на следующий день после ссоры Оливии с Дональдом. Предпосылкой послужило объявление Чарльза об удачной сделке с коллекционером из Южного Кенсингтона, который после подписания бумаг без промедления положил оговоренную сумму на счет, открытый нотариусом на имя юного Стаффорда. Дональд ликовал, а родные вновь вернулись к волнующему всех вопросу, как он намерен распорядиться деньгами. За ужином, в ожидании десерта, Оливия заискивающе обратилась к племяннику:
– Дональд, дорогой, ты ведь знаешь, мы с твоей матушкой были добрыми подругами. Иногда она является мне, но я хочу стать ее проводником, чтобы вы тоже могли с ней общаться. Мне нужна небольшая сумма… пожертвование… чтобы съездить к известному медиуму миссис Корнер. Она развеет мои сомнения относительно того, правильно ли я вхожу в транс. Быть может, он недостаточно глубокий или…
– Сколько? – перебил Дональд.
– Сто двадцать фунтов.
– Ты сошла с ума, Оливия? – пробормотал Чарльз.
Дональд молча пристально смотрел на нее. Не зная, что у него на уме, миссис Стаффорд слегка стушевалась:
– Хорошо, сто. Право, мой мальчик, для тебя это такой пустяк.
Губы племянника растянулись в улыбке, он начал смеяться, и обескураженная Оливия тоже захихикала. Уильям и Эмили переглянулись, Хезер озабоченно посмотрела на Артура, Чарльз сердито хмурился. Смех Дональда вдруг резко оборвался, и он желчно произнес:
– Известно ли тебе, тетушка, что высококлассная проститутка берет двадцать пять фунтов за двадцать минут? Твоя миссис Корнер, должно быть, просто божественна, коли ее услуги стоят в четыре раза дороже.
– Да как ты смеешь? Нахал! – Оливия вскочила, оскорбленная до глубины души. – Это отвратительно! Чарльз, где моя настойка?
– Я дам тебе пузырек из своих запасов, – старая миссис Стаффорд тоже встала из-за стола и добавила, бросив сердитый взгляд на Дональда. – Некоторые обитатели этого дома прогнили, как его старый паркет.
А наутро Хезер нашла конверт. Дворецкий не смог объяснить, каким образом он попал в гостиную, поэтому все, кто присутствовал при его обнаружении, посмотрели на Оливию, ожидая объяснений.
– Чтобы понять смысл написанного, нужно поднести записку к зеркалу, – сообщила она, упиваясь всеобщим вниманием.
– Так писал Леонардо да Винчи, – тихо сказал Джозеф Уильяму и Эмили, и троица последовала за Оливией и Хезер к большому зеркалу над камином.
Фразы, которые они прочли в зеркальном отражении, на первый взгляд показались бессмысленными: «Где глазные капли Виктории, Дональд? Страшись возмездия!»
– Выходит, письмо предназначалось Дональду, – заметила Хезер.
– А причем здесь глазные капли бабули? – удивилась Эмили. – И за что его ждет возмездие?
– Кажется, в начале июня Виктория никак не могла отыскать пузырек со своими каплями, – вдруг припомнила Оливия. – Что, если речь именно об этом?
– Да, мы еще подумали, что кто-то из слуг случайно разбил его и не признался, боясь наказания, – Хезер вдруг просияла. – Так значит, это был Дональд! Неужели дух Анны написал записку, чтобы предупредить, что его ждет наказание за пропавшие капли?
Она взглянула на Уильяма, и он, заразившись ее весельем, добавил: