Слово

– Все… В остальных не попадало…

– Ой, спасибо тебе, милый, – запричитала Вера Георгиевна. – А работы-то я тебе наделала!..

– Ладно, – отмахнулся тот. – Завяжу…

Заметив растерзанные тюки, к ним подбежал старьевщик.

– Зачем тюки рвал? – спросил он то ли Веру Георгиевну, то ли упаковщика. – Утром машина придет, грузить нада! У тебя и так бумага лежит непрессованный!

– Я завяжу, Ахмедыч, – бросил мужчина. – Не кипятись.

– Куда столько книг набрал? – это уже относилось к Вере Георгиевне. – Столько не дам! Мне бумага сдавать, недостача будет!

– Так я могу… заплатить, денег дам, – растерялась Вера Георгиевна. – Сколько они стоят?

– Зачем мне твой деньги, бумага нада, план нада, – сердито заговорил старьевщик. – Бумага копейки стоит… Где я бумага возьму?

– Что же мне делать? – испугалась Вера Георгиевна, беспомощно глядя то на старьевщика, то на мужчину-упаковщика. – Может, как-нибудь можно…

– Ишь, сколь набрал! – возмущался старьевщик. – Полцентнер будет… Как тебя пускать к бумагам? Недостача будет – Ахмедыч из свой карман плати?

– А вы взамен ему бумаги или тряпок принесите, – неожиданно посоветовал мужчина-упаковщик. – Дома-то, пода, есть…

– Ой, пожалуйста, можно, а? – ухватилась за эту мысль Вера Георгиевна. – Я принесу! Даже больше принесу! И бумаги, и тряпок принесу!

Старьевщик еще немного поохал, повозмущался, но вскоре подобрел.

– Ида неси, – разрешил он. – Да скорей туда-сюда. Восемь часов закрывать буду.

Вера Георгиевна, оставив книги и свою кошелку, засеменила к выходу.

– А вы уж постерегите! – остановившись возле весов, попросила она. – Рада Бога, присмотрите! А я быстро!

– Ла-адно, – врастяжку бросил мужчина-упаковщик. – Присмотрим…

До восьми вечера оставалось три часа…

Только дома она хватилась, что нести взамен книг, по сути, нечего. К тому же она вспомнила, а, вспомнив, пожалела, что не спросила, сколько надо принести бумаги… или тряпья в пересчете на бумагу.