Слово

– Утиль – работа плохой… Я книга всегда даю. Приходят, шарятся – даю, вес на вес, а все Ахмедыч плохой. Я сам книга не понимаю, я утиль понимаю. А кто в городе еще утиль понимает?

Вера Георгиевна подняла мешок с выкупленными книгами и ступила через порог. Внучка поддерживала ношу сзади, упершись ручонками в куль, но вес его, казалось, увеличивался с каждым шагом.

«Только б донести, – думала Вера Георгиевна, все ниже склоняясь к земле. – Только бы не упасть где… Наденьке-то ведь еще рассказать надо все, втолковать…»

СКИТСКОЕ ПОКАЯНИЕ. 1961 ГОД

Освобожденный от вериг и враз полегчавший, Лука Давыдыч прибежал в свою келью, рухнул перед иконами, протянул распухшую руку:

– За что караешь, Господи? За что позволил гаду ползучему за руку меня укусить?

– А говорил тебе – не суй руку, тяпнет, – услышал Лука. – Так ты не послушал.

– Господи! Это ты со мной говоришь? – спросил Лука, немея от страха. – Если ты – дай знак!

Знака никакого не последовало: а говорят, если Бог вещает, то обязательно знак дает – звезда средь бела дня воссияет либо голубь прилетит и на плечо сядет.

– Словом ответь мне: ты или нет? – взмолился Лука, Однако и слов никаких не было слышно. Бились на окошке осы, стараясь выбраться из зимовья, тоненько пели комары и монотонно шумели сосновые кроны.

– Не хочешь больше говорить со мной? – спросил Лука. Ответа не было. Длинноволосый Христос на иконе пучил на него круглые, недвижимые глаза и молчал.

– Слышишь ли ты меня? Если слышишь – дай знак! Знака не было – Бог не слышал.

– Я же тебе сколько молился! – закричал Лука Давыдыч. – Писания твои читал, вериги носил! За что же ты поманил меня сначала, а потом на смех, на позор перед народом выставил? Мне теперь стыдно на глаза людям показываться!.. Что мне делать теперь? Рука-то вон как боли-ит! Не дай пропасть! Господи-и!

– Пойди в лес, – услышал Лука. – Найди траву-змее-вник. Сделай отвар и семь дней и ночей мочи им руку. Гореть будет – холодным песком обкладывай.

– Это я знаю, – сказал Лука, – А ты сделай чудо, Господи, излечи в один миг!

Лука замер, глядя на руку. Опухоль не спадала, боль стучала по жилам, отдавалась в голове. Поднимался жар.

– Значит, и ты не можешь чуда сделать? – спросил Лука. В ответ – тишина, нарушаемая звоном ос и шорохом сосен.

– Кто же тогда говорит со мной?

– Я, – услышал он знакомый голос.

– Кто ты?