-- Я сам, Римма, люблю Москву, но...
Тоном, не допускающим возражения, Римма прервала его:
-- Никаких "но"! -- сказала она властно. -- В глушь я не поеду. Слышишь?
-- Какая же это глушь? Областной центр. Там есть драмтеатр, филармония, Дом культуры. Ты получишь возможность работать, развивать свои вокальные способности. Меня посылают из академии в крупный промышленный и культурный центр.
-- Для воробья и лужа море!
-- К чему взаимные обиды, Римма?
-- Для тебя это крупный центр, а для меня -- провинция! -- она презрительно фыркнула и цинично добавила: -- Если хочешь, чтобы твоя жена была актрисой, оставайся в Москве. Ты мог бы найти влиятельного генерала, который помог бы тебе. Ведь сумела же я найти выдающегося музыканта...
При этом она каким-то не свойственным ей жестом дернула плечиком и многозначительно подмигнула:
-- Вот так.
-- Не узнаю тебя, Римма.
Она заглянула ему в глаза:
-- Это я, твоя Римма. Разве ты не видишь, ну?
-- За протекцией к генералу я не пойду!
Римма вспыхнула:
-- Дурак! С таким образованием, с такими заслугами, как у тебя, -прямой путь в генералы. Но для этого нужна протекция... И отнюдь незачем для этого летать, рисковать жизнью. Ты закончил академию...
Пол закачался под ногами у Поддубного, будто он находился в кабине самолета.
-- Значит... дурак... говоришь?
В сердцах ему захотелось бросить ей в лицо что-то жгучее, оскорбительное, обозвать ее тем словом, которое она заслужила, но усилием воли он сдержал свой гнев. Только проговорил с горечью:
-- Прощай, Римма, как жестоко я ошибся.
Притворив за собой дверь, он вышел на улицу, остановил такси, заехал к себе на квартиру за вещами и отправился на вокзал, хотя в его распоряжении был еще целый месяц отпуска.