Закрыв дверь, она смотрела на него изучающим взглядом. Барон постарел. Лицо его было худым и морщинистым, волосы поредели, в них прибавилось седины.
— Вы не помните меня, мсье? Он покачал головой.
— Мы однажды встречались, еще до войны. У мадам Бланшетт.
— Ах, да.
Глядя на него, она поняла, что он сказал это только из вежливости.
— Тогда вы были совсем ребенком. Она улыбнулась.
— Позвольте мне сварить вам кофе. А потом я пойду взгляну, не проснулся ли Роберт.
Когда Дениз поставила перед бароном чашечку, он сказал:
— Если он спит, не беспокойте его. Я могу подождать.
— Хорошо, мсье.
Но Роберт уже не спал, он сидел на краю постели.
— Кто там? — с враждебностью в голосе спросил он. — Я же говорил тебе не назначать никаких свиданий до тех пор, пока я не уйду.
— Там твой отец.
Роберт молча уставился на Дениз.
— Скажи, чтобы он уходил. Я не хочу его видеть. Она не двинулась с места.
— Ты сльшшла! — крикнул он с неожиданной злостью. Дениз оставалась неподвижной.
Роберт смотрел на нее долгим недобрым взглядом, но в конце концов сдался.
— Ну ладно. Выйду к нему. Помоги одеться.
Сидя в одиночестве, барон достал из длинного плоского золотого портсигара сигарету и закурил. Деликатно отпив из чашечки кофе, обвел взором скудно обставленную квартиру. Все пошло к чертям, с самого начала войны. Вечные старые принципы, похоже, рухнули.
Когда он был еще совсем молодым человеком, едва начавшим трудиться в конторе своего отца, он был готов отдать долгие годы тому, чтобы приобрести опыт, который поможет ему завоевать доверие старших. Нынешняя молодежь, наоборот, все время куда-то спешит. Он чувствовал это чуть ли не в каждом отделении своего банка, в каждом кабинете. Это же виделось ему в недоверчивой манере молодых людей обращаться со стариками. Со стороны это выглядело так, будто им заранее известны все ответы на непрозвучавшие еще вопросы.