Атлантида

Елена Риё и Берта Люзан были закадычными подругами с самых детских лет и ничего не скрывали друг от друга. Прогуливаясь под руку по аллеям старого сада, залитым жарким летним солнцем, молодые девушки представляли прелестную картину.

Берта Люзан была высокая, стройная блондинка с синими глазами на классически правильном лице. Елена — миниатюрная брюнетка, воплощение грации.

— Бедняжка доктор! — говорила Берта. — Какой он печальный!

— По-твоему, пожалуй, я в этом виновата? — с оттенком нетерпения возразила Елена, чувствуя упрек в словах подруги.

— Признаюсь, что в отношении к нему ты совершенно не проявляешь своего всегдашнего великодушия.

— Что же по-твоему я должна сделать?

— Ободрить его, так как он единственный человек, которого ты уважаешь и за которого решишься выйти замуж.

— Против его воли, вероятно! Согласись, что трудно оказывать менее любезности и внимания, чем доктор по отношению ко мне!

— Точно ты не знаешь, что его останавливает твое состояние и планы твоей тети, которые ни для кого не тайна.

— Это не может служить для него помехой, так как мы сколько раз объяснялись по этому поводу с Рене в его присутствии; что же касается моих денег, то недостойно мужчины обращать внимание на такие пустяки!

— Не говори так, Елена, — кротко возразила Берта. — Ты не знаешь, как должно быть тяжело для благородного и гордого сердца быть заподозренным в расчете.

— Но ведь я его не подозреваю! Какое ему дело до чужого мнения?

— Вот именно это ты и должна дать ему понять.

— Другими словами, я должна ему делать авансы? Ни за что! Если он не в состоянии преодолеть такого ничтожного препятствия, то мы останемся чужими друг для друга. Хотя Патрис и беден, но, благодаря его личным достоинствам, он стоит так же высоко, как самый знатный претендент, и я считаю себя недостойной его.

— Благородная душа! — проговорила Берта, нежно обнимая подругу. — Но смотри, Елена, не будь слишком сурова и несправедлива. Вас ведь разделяет только ничтожное недоразумение!

— Ничтожное недоразумение, согласна! Но что же я могу поделать?

— Достаточно одного слова, чтобы уничтожить его, — задумчиво проговорила мадемуазель Люзан и, не настаивая больше на этом разговоре, перешла к занимавшему их обоих путешествию Каудаля и его работам.

Как раз в это время на яхте «Синдерелья» должно было происходить первое погружение в воду водолазного снаряда вместе с его изобретателем.

Усевшись комфортабельно перед рабочим столом, окруженный всеми необходимыми приборами: морскими часами, барометром, термометром и показателем длины спускаемого каната, Рене приготовился записывать свои впечатления и наблюдения, чтобы затем поделиться ими со своей семьей.

Вот что он писал в этих записках, озаглавленных «Журнал Рене Каудаля».