Но напрасно: урок был так жесток, что никто из убийц не помыслил даже о возмездии. А, быть может, все они погибли в этой схватке.
Как только рассвело, механик развел огонь в машине и в ожидании, когда можно будет тронуться в путь, все принялись дружно уничтожать следы вчерашнего побоища. Индейцы экипажа, так отважно прыгнувшие в воду во время нападения врагов на судно, затем устремившиеся вдогонку за шлюпками, уносимыми течением, снова вернулись на бателлао, как только миновала опасность.
Как люди предусмотрительные, они постарались привязать к бателлао все уба, так легко доставшиеся им, затем преспокойно завалились спать, тут же, подле трупов убитых канаемэ, ничуть не смущаясь столь неприятным соседством.
Когда рассвело, они продолжали храпеть во всю мочь, а рядом лежали окоченевшие уже канаемэ, окровавленные и страшные даже теперь под своей яркой татуировкой, казавшейся еще ярче и безобразнее на их помертвелых, бледных лицах.
Все это были рослые красавцы. Их атлетическое сложение, дивная мускулатура, мощные фигуры представляли собою разительный контраст с тощими телами и робким, пришибленным выражением лиц выродившихся индейцев океанского побережья.
Сильные, мускулистые, как древние гладиаторы, с высокой грудью, с могучей шеей, с тонкими конечностями, эти дикари-разбойники были воплощением образа человека в естественном состоянии, такого, каким бы его желали видеть скульпторы, художники и антропологи.
Кроме того, следует заметить, что все они были ранены спереди: в грудь, голову, лицо, живот, как это можно было видеть по ранам; только пули могли остановить их бешеный напор.
— Славные парни, господин Шарль, — проговорил Винкельман, глядя на эти тела, красоте и силе которых не уступало его собственное тело. — Если бы у нас не было такого оружия, плохо бы пришлось!
— Но кой черт! — воскликнул Маркиз. — Каким это образом они ухитрились так подобраться к нам, здесь, посреди реки, на совершенно открытом месте, и напасть на нас так неожиданно, что никто из нас даже не успел заметить этого!
— Ах, очень просто, — сказал Шарль. — Я полагаю, простите меня, господа, что все спали, как у вас на паровой шлюпке, так и у нас, на бателлао. Как вы думаете, Маркиз?
— Увы! К стыду своему, господин Шарль, я должен сознаться, если бы даже меня предали за это военному суду, что я спал, как новобранец.
— Военный суд прощает вас, Маркиз, так как вы доблестно искупили свою вину в момент боя! Что же касается способа, примененного в данном случае врагом, то он очень прост, хотя и далеко не всем доступен. Мне кажется, что я могу в точности восстановить картину или, если хотите, сцену нападения, так как, сам того не подозревая, присутствовал при всех предварительных маневрах неприятеля, предшествовавших атаке, и достаточно хорошо все видел, чтобы не ошибиться.
— Не откажитесь, мосье Шарль, рассказать нам об этом, пока механик разводит пары в своей кочегарке!
— Очень охотно, друзья! Эй, вы там, — крикнул он, обращаясь к индейцам, лениво растянувшимся на солнце среди трупов, — перекидайте мне сейчас же все эти трупы в реку, да смойте с палубы следы крови! Слышите? Ну, поворачивайтесь живее! .. Вам будет двойная порция тафии; хотя, в сущности, вы заслужили двойную порцию порки за вашу подлую трусость! А мы, тем временем, вернемся к рассказу. Так вот, эти канаемэ, мне кажется, что наши враги принадлежали именно к этому грозному обществу, предупрежденные неизвестно кем и неизвестно каким именно образом…
— А старая хрычевка, что привезла бананы и привозила сюда больного ребенка?! Вспомните подозрения и предчувствия бедного Хозе!
— Да, конечно, это весьма возможно, теперь и я, пожалуй, готов их разделить! Как бы то ни было, но канаемэ, о которых идет речь, явились сюда, превосходно переряженные кайманами!
— Кайманами?! — воскликнули вне себя от удивления Винкельман, Маркиз и двое бразильцев.
— Да, это сущая правда, могу уверить! Я видел во время моей вахты, как маневрировала стая таких кайманов, и должен признаться, что наивно смотрел на них, считая их за подлинных кайманов. У них были те же приемы, та же ленивая небрежность движений, те же молчаливые перемещения и шумное дыхание, та же нерешительность и даже присущий кайманам запах мускуса.
— Но в таком случае? ..
— А вот прикажите поднять сюда один из этих челнов уба, причаленных под кормой нашего бателлао. Или нет, лучше вы, добрейший Винкельман, у которого такие сильные руки, — что я сегодня испытал лично на себе, и за что я вам глубоко признателен, — лучше вы вытащите нам за причал первый попавшийся из этих челнов!
ebooksa