— Так приведи сюда тех, что в малока!
— Зачем?
— Для того, чтобы нести в панаку (корзинах) все эти вещи, которые ты видишь здесь!
— Нести? Куда?
— Туда! — сказал Хозе, указав рукой на восток.
— Это слишком далеко!
— Нет, всего только пять суток!
— А-а… а что нам дадут за это белые?
— Бус, чтобы вы могли себе сделать танги, ножи, крючки для рыбной ловли.
— Покажи! — прервал его индеец, впервые обнаружив что-то похожее на интерес.
Шарль, которому Хозе последовательно переводил дословно ответы индейца, раскрыл один из небольших ящиков и достал из него наугад пригоршню различных предметов, от которых у индейца глаза разгорелись.
— Те, что в малока, придут, — сказал он после довольно продолжительного созерцания предметов, очаровавших его взор: — но надо, чтобы белый дал мне что-нибудь!
— Пусть так! — сказал Шарль, обрадованный этим быстрым решением вопроса.
— Вот тебе, приятель! — подал он индейцу маленькое пятикопеечное зеркальце.
Не успел дикарь получить этот предмет, назначение которого было ему совершенно неизвестно, как тотчас же издал пронзительный звук, что-то среднее между криком и свистом, приблизил зеркальце к своему лицу и, увидав в нем свое отражение, выпустил из рук и свой лук и пучок стрел и принялся выделывать какие-то бешеные движения.
— Теперь он весь наш! — сказал Маркиз, изучая с видом знатока этот образец местного хореографического искусства.
Между тем индеец вторично издал тот же звук, но еще громче, еще пронзительнее, и снова продолжал свой дикий, исступленный танец.
— Это наивное дитя прерии, мне кажется, весьма веселого нрава, — серьезно заметил по этому поводу Маркиз, — и я никак не мог предполагать в нем такой живой восприимчивости и впечатлительности после той невозмутимости и холодного бесстрастия, которыми он поразил нас в первый момент!
— Подождите еще пока высказывать о нем свое суждение, господин Маркиз! Вы только впоследствии убедитесь в его хитрости и коварстве, чтобы не сказать более!
Внезапное появление пяти индейцев, одетых, подобно первому, в одно простое калимбэ, с большим луком в руке и традиционным пучком стрел, прервало замечание Хозе.