— Ну, слава Богу! Это только змея! — воскликнул Шарль со вздохом облегчения. Затем, войдя в хижину и обращаясь к Шоколаду, он добавил:
— Будьте спокойны, друзья, теперь мы знаем вора! Вы хорошо сделали, что предупредили меня о ваших пропажах: ведь это чудовище, не находя более ничего себе по вкусу на вашем скотном дворе, при первом случае проглотило бы одного из вас! Судя по следу, это змея порядочных размеров. Ну, а теперь, Пиражиба, друг мой, ты знаешь, что надо делать в подобных случаях… Надо во что бы то ни стало изловить этого вора сегодня же!
— Да, господин! — отозвался индеец. Не теряя времени даром, он пошел к лодке, отыскал в ней один из тех громаднейших крючков, на которых удят самую крупную рыбу, и длинную и крепкую лесу такой прочности, что она легко могла выдержать вес свыше тысячи килограммов.
Насадка была уже готова — одна из двух молодых свинок, привезенных ими, которая теперь так вольготно расположилась в опустевшем загоне и, благодушно похрюкивая, с наслаждением уплетала кукурузу.
Пиражиба безжалостно прервал это приятное времяпрепровождение, связал ей ноги и, не обращая внимания на отчаянный визг, сделал на спине два параллельных продольных надреза. Затем он продел ей под кожу сквозь жировой слой острие своей сабли так, что из кожи и жировой ткани спины образовалась петля или ручка, куда можно продеть уду с крючком.
Так делают рыбаки, насаживая живца на крючок в качестве приманки.
Свинка, накричавшись вволю, наконец смолкла и лежала совсем смирно, убедившись, что никак не может избавиться от мучительного железного крючка.
Наступила ночь, но обитатели карбета не спали, в тревожном ожидании, чутко прислушиваясь к малейшему шороху.
Вдруг лежавшая все время безмолвно и неподвижно свинка отрывисто захрюкала.
— Змея тут, близко! — шепнул один из негров, — и она голодна!
— Молчи! — шепотом остановил его Шарль.
Протяжный крик отчаяния сменил отрывистое хрюканье свинки, затем послышался тихий шелест в траве и ничего больше. В продолжение целой четверти часа — ни звука, ни малейшего движения.
Змея здесь, но проглотила ли она приманку? Впрочем, вскоре раздался хруст и треск, вслед за ним оглушительный шум, как от падения подрубленного дерева, шум, от которого содрогнулись столбы и балки карбета.
— Ага… старая матка-змея — попалась! — весело воскликнул негр, ненавидевший всеми силами души всех гадов.
При этом бедняга отважился выйти из-под навеса и сделать несколько шагов вперед, и вдруг, как подкошенный, упал на землю, отчаянно вскрикнув от охватившего его ужаса. Что-то тяжелое, плотное, чего он не мог разглядеть во мраке, пронеслось над ним со свистом и быстротой циклона.
Изгородь загона разлетелась в щепки, как от налетевшего урагана, даже земля задрожала, а обломки полетели во все стороны. В воздухе запахло отвратительным запахом мускуса.
К счастью, негр отделался одним страхом. Он потихонечку, ползком, на четвереньках возвратился в карбет и, стуча зубами, пробормотал:
— Господин, бома (змея) проглотила крючок. Она крутится и извивается вокруг дерева… мы можем пойти и отцепить ее теперь!
Но Шарль, не отвечая, высек огонь и проворно зажег несколько каучуковых факелов, употребляемых в серингалях и дающих ослепительно яркий свет.
Прием индейца оказался чрезвычайно удачным: действительно, гигантская змея амазонских девственных лесов извивалась и корчилась на крючке Пиражибовой удочки. Никогда еще за все двадцать пять лет своей жизни в безлюдных экваториальных пустынях молодой серингуеро не видывал чудовища таких размеров.
ebooksa