— Делитесь, боцман, только не рассчитывайте, что я поспешу согласиться с ней, даже если она покажется мне верной, — отвечал я.
— Моя мысль верная, и чем ближе мы будем подходить, тем это будет яснее
— во всяком случае, тому, кто наделен зрением.
— Выкладывайте вашу мысль!
— Она заключается в том, что перед нами никакая не земля, мистер Джорлинг…
— Что это вы такое говорите, боцман?!
— Приглядитесь внимательнее. Вытяните палец и посмотрите вправо от него…
Я повиновался.
— Видите? Пусть виски из фляжки станет мне поперек горла, если все эти массы не перемещаются, только не относительно шхуны, а относительно друг друга…
— И вы заключаете из этого, что…
— … это движущиеся айсберги.
— Айсберги?!
— Они самые, мистер Джорлинг.
Неужели боцман прав? Выходит, нас ожидает немалое разочарование… Раз это не берег, а просто ледяные горы, дрейфующие в океане, то…
Очень скоро к тому же мнению склонился весь экипаж, и никто уже не верил, что в той стороне лежит какая-то земля. Еще через десять минут наблюдатель в «сорочьем гнезде» крикнул, что северо-запада к нам приближается флотилия айсбергов, которая может перерезать нам путь.
Новость эта привела всех в сильнейшее уныние. Прощай последняя надежда! Для капитана Лена Гая это было весьма болезненным ударом. Выходило, что земли, затерянные в южных морях, следовало искать в еще более высоких широтах, безо всякой, впрочем, надежды на успех…
— Поворачивай назад! Назад! — раздался дружный крик.
Да, матросы с Фолклендов в один голос выразили свою волю, требуя немедленного возвращения, — им не понадобилось даже Хирна. Более того, большинство старой команды придерживалось, как видно, того же мнения.
Джэм Уэст, не посмев призвать их к молчанию, замер, дожидаясь команды капитана. Гратиан плотнее сжал рукоятки штурвала, готовясь к развороту, а его товарищи, взявшись за кнехты, ждали сигнала, чтобы отдать шкоты.
Дирк Петерс неподвижно стоял, прислонившись к фок-мачте, с опущенной головой, поникший, с перекошенным ртом, не в силах вымолвить ни слова. Внезапно он бросил на меня взгляд— о, что это был за взгляд, полный одновременно мольбы и ярости!..